Не та профессия-0 (СИ)

— При призыве «близнеца», без балансировки, память страдает первой. — Продолжает медленно кивать Хлопани. — Если ты в медицине будешь кого-то оперировать без помощника, а в твоём случае — ещё и без знаний, у тебя много шансов на успех?

— Ни одного.

— Тут примерно так же. С той разницей, что душа менее материальна. Но если с медицинской точки зрения… Ты оперируешь понятием «нейронные связи», ученик?

— Да. Теперь да. Я понимаю вас, но в терминах того мира.

— Очень хорошо… Наше искусство — это всегда разрыв нейронных связей. Чтоб этот разрыв нейтрализовать, необходимо понимание, как эти связи восстанавливать. Плюс — генерировать новые. Спастись от «сна души» можно только так: генерируя и восстанавливая больше, чем ты рвёшь в процессе нашей работы.

— Доктор Лю говорила, что процесс разрыва нейронных связей необратим, — говорю с сомнением в голосе. — Причём она была так убедительна…

— Она хороший врач, но не некромант, — улыбается одной половиной лица Хлопани. — Мы не афишируем ни своих методик, ни их результатов. Душа — неделима. Но тело — часть мира, пластично и подвержено изменениям. Мозг — часть тела. Любая часть тела всегда поддаётся тренировке, ученик, это азбука. И на уровне систем — как мышцы, как рефлексы. И на клеточном уровне, как гемоглобин в крови у ныряльщика. Ты понимаешь меня, ученик?

— Да, мастер. В реалиях того мира.

* * *

Когда мы через несколько десятков минут возвращаемся в спортгородок, там уже никого нет. Видимо, курсанты на сегодня исчерпали лимит сил. Да и теоретической подготовки никто не отменял.

С совсем другими ощущениями и себя, и окружающего мира, веду Хлопани к себе в кубрик. Он говорит, что крайне не привередлив, а совместное проживание в течение какого-то времени — насущная необходимость. И прямое требование индивидуальной подготовки, ещё и в моём сложном случае.

* * *

В кубрике не нахожу вещей Пуна. Впрочем, у него и был-то один малый рюкзак. Вместо его вещей, нахожу записку, написанную его почерком:

«Худой, я переехал. Сам понимаешь, куда. Кофе и сахар оставляю тебе в наследство, радуйся жизни. Также оставляю тебе свою большую кружку и джезву для кофе, цени (Лю говорит, эта варварская посуда нам больше не нужна). Этому деду больше одной ложки кофе за раз не заваривай: дед старый, кофе крепкий. Надеюсь сегодня увидеть тебя живым и в состоянии работать. PS Лю говорит, дед крутой. Почти как я, только в своей области, хе-хе. Слушай его».

Хлопани садится и опирается локтями на стол, поддерживая голову руками. Быстро варю кофе и разливаю в две большие кружки. Одну из них вместе с сахаром подвигаю мэтру. Он нюхает, пробует, добавляет сахар и с благодарностью кивает:

— Спасибо. Не ожидал, что у вас и такое тут водится.

— Это друг с юга привёз, вы его видели в беседке. Мастер, я сейчас чувствую себя как будто проснувшимся. Если оценивать в цифрах, у меня ощущение, что с момента «слияния» близнецов у меня присутствовало не более четырех десятых от общей памяти обеих душ. В этой связи есть вопросы…

— Не нужно прелюдий, ученик. Самая большая ценность в этом мире — время. Никто и никогда не сможет вернуть тебе ни единой секунды. — Улыбается Хлопани. — Можешь задавать свои вопросы в любое время без предисловий.

— Как начинающий целитель, чётко ощущаю эйфорию. Точность критического мышления снижена. Именно сейчас. Это проблема?

— Не проблема. Это ненадолго, — качает головой Хлопани. — Обычный гормональный всплеск от синхронизации. Считай, что твой мозг теперь — это катамаран. Но каждая из половин этого катамарана до сего момента жила своей жизнью, рули были не синхронизированы, коммуникация отсутствовала. Представил потери производительности? Плюс, добавь ежедневную потерю памяти. Говоря по-простому, «затекало в дырки» из-за неплотного совмещения энергетических оболочек. А сейчас «течи» устранены, мыслительные процессы не сбиваются.

Не трачу время на объяснение ему того, что катамаран у нас — это корыто весьма определённых аборигенов, но никак не корабль военно-морского флота. Хотя, говорят, есть какие-то курьеры во флоте Новой Зеландии? И у нас вроде для гидрографии собирались строить, в формате катеров, но не уверен… Вместо этого продолжаю «сверку»:

— У меня активировались навыки эмпатии. Майор Лю говорит, уровень курсанта-целителя крепкого второго курса. И ещё говорит, это — типичный признак их кафедры, целительской. Не нашей.

— Всё может быть. После призыва «близнеца» ещё и не такое бывало. Последние двести лет, правда, по большей части только в книжках. Кем ты там был? — Хлопани отпивает горячий кофе из кружки Пуна и добавляет ещё сахара.

— Тоже военный. Последняя должность — что-то типа командира батальона. До этого — на флоте

— Не стандартно, но ничего необычного. Для стихийного призыва в особенности. По твоему медицинскому функционалу, я согласую с доктором Лю стыковку наших программ. — Дед уже пришёл в себя, видимо, помог кофе. — Давай проясним сроки, цели и задачи твоего обучения со мной.

— Я весь внимание…

Глава 27.