Не тяни леопарда за хвост

Ах, читатель! Где я взяла силы, чтобы вывернуться из родных объятий?...

— Мы не одни, Эмерсон.

— Что? Опять эта... как ее? Дьявольщина! Ей что, больше заняться нечем? Пойдем вниз, Пибоди. Все равно в этом распроклятом мавзолее от чужих глаз не скроешься. Сколько нам еще тут торчать?

— До тех пор, пока ты не закончишь рукопись. — Рука об руку мы вышли из спальни и направились к лестнице.

— К чертям рукопись! Пусть все летит к чертям! Уезжай, Пибоди. Бери детей и возвращайтесь в Кент.

— Это с какой же стати, позволь спросить?

— Черт побери, Пибоди! Сама знаешь! Привет, Гаргори, как дела? Не нравится мне этот субъект. У него извращенный ум. Меня он не трогает. Меня вообще никто не трогает! Он бьет по тем, кто мне дорог, а я уже говорил и еще раз повторю...

— Не нужно. Я помню. Прежде, если не ошибаюсь, ты не пытался оградить меня от опасностей.

— Ошибаешься, Пибоди. Еще как ошибаешься! Всегда пытался. Ничего не получалось, но ведь пытался...

— Прошу прощения, мадам. Прошу прощения, сэр. — Гаргори поставил перед профессором тарелку. — Знаю, что мне не положено задавать вопросы, но, учитывая мое к вам глубочайшее уважение, позволю себе нарушить правила. (Боже правый! Мало мне Рамсеса с его словесными вывертами...) Не грозит ли вам опасность, сэр? Мадам? Все слуги до единого готовы встать на вашу защиту. Можете на нас рассчитывать.

Я была тронута. Настолько, что даже не попеняла дворецкому на вопиющее нарушение этикета за столом. Эмерсона обращение Гаргори тоже растрогало до слез.

— Вот спасибо, уважил, друг мой. Передай всем нашу с миссис Эмерсон благодарность. Видишь ли, какая история...

Мой суп подошел к концу вместе с историей профессора. У Гаргори загорелись глаза.

— Мы готовы за вас жизнь отдать, сэр... мадам. Не волнуйтесь, сэр. До миссис Эмерсон этот тип не доберется. Что, если Боб... он среди лакеев самый сильный, сэр... Что, если велеть Бобу ни на шаг не отходить от миссис Эмерсон, когда ей случится выйти из дому? Могу и пистолетик ему подыскать...

— Нет, нет, нет! Никакого оружия, — замотал головой профессор. — Наш юный джентльмен... ты его знаешь. Пальнет в себя — и глазом моргнуть не успеешь. Разве что дубиной покрепче обзавестись...

— Что за чушь ты... глупости! Чтобы за мной кто-то присматривал? Еще чего не хватало! Гаргори, будьте любезны унести суп. Второе сегодня будет? Попробуй только приставить ко мне соглядатая, Эмерсон, — пригрозила я, когда за дворецким закрылась дверь. — Ни за что на свете... — Я захлопнула рот. Задыхающийся Гаргори влетел в гостиную с подносом и кучей идей.

— А не кажется ли вам, сэр... — дворецкий с треском опустил на стол рыбное блюдо, — что удар, возможно, предназначался не вам одному? Ведь те ушбер... вашер...

— Ты прав, Гаргори, эта мысль мне тоже в голову приходила. Все мы уверены, что Рамсеса похитил тот самый субъект, который разослал пакеты с ушебти, верно?

— Именно так, сэр, — важно кивнул дворецкий.

— Ну вот что... — вставила я, остановив на Гаргори суровый взгляд, — если мне будет позволено открыть рот...

— Прошу прощения, мадам. — Дворецкий бочком просеменил к буфету.

— Крайне вам признательна, Гаргори. Я согласна, если мое скромное мнение заинтересует двух великих мыслителей... повторяю, я согласна с тем, что в обоих случаях мы имели дело с одной и той же личностью. — Дворецкий с профессором переглянулись. Эмерсон дернул плечом и с видом великомученика закатил глаза. Меня эта пантомима не остановила. — Логично будет расспросить тех, кто получил ушебти, не произошло ли с ними еще чего-нибудь странного.

Гаргори благоразумно помалкивал. Эмерсон, оскалив зубы, изобразил восторг:

— Прекрасно, Пибоди, прекрасно! После ужина и займусь. Съезжу к коллегам, разузнаю, что да как. Ты со мной?

— Нет, благодарю. Удачи вам с Гаргори.

* * *

На следующее утро за завтраком я не удержалась от замечания:

— Напрасно ты тратил силы и время. Вот, полюбуйся, весь Лондон уже в курсе вчерашних событий. «Морнинг миррор» постаралась.

— Что? Как?! — Эмерсон выхватил у меня газету. — Дьявольщина! Откуда они узнали?

— А кому ты рассказал? Помимо Гаргори, само собой.

Эмерсон сосредоточенно сдвинул брови:

— Баджу, Питри, Гриффиту и... нет, Притчетта не застал. Все они... да ты уже из газеты знаешь... Все они заявили, что на них никто не нападал, никто не угрожал и вообще все как обычно.

— Напрашивается вывод. Наш некто сосредоточил усилия на тебе одном, Эмерсон.

— Вовсе не обязательно. Бадж, конечно, ради дешевой популярности и на могиле матери речь толкнет, но остальные запросто могли и не признаться, чтобы не привлекать внимание. А из сухаря Питри вообще слова лишнего не вытянешь.

— Выходит, тебе у них ничего не удалось узнать?

(Эмерсон вернулся поздно ночью, насквозь пропахший табаком. Я притворилась спящей.)

— Гриффит показал мне свою ушебти. Точная копия нашей! Представляешь, Пибоди? Кто-то жертвует своей коллекцией... Эх, знать бы только кто!

— Неплохо бы, — вежливо согласилась я. Седьмой пункт моего плана как раз и гласил... — Кто-нибудь раньше видел подобные ушебти?