Не только ракеты: путешествие историка в Северную Корею

В таможенной декларации надо указывать наличие книг или иной публицистики, компьютеров, фотоаппаратов, смартфонов и т. п., однако (как минимум в нашем случае) сотовые телефоны, компьютеры или планшеты отмечали, но не отбирали. К моему словарю южнокорейского происхождения претензий тоже не возникло.

Что же касается «режима опеки», то моим главным сопровождающим был товарищ Пак Ён Ин, который ранее был советником по прессе и связям с общественностью в посольстве КНДР в Москве и в этом качестве часто приходил в Институт Дальнего Востока, где мы вели довольно откровенные разговоры о том, как должна меняться северокорейская пропаганда и почему стране стоит быть более открытой[24]. Пак не во всём соглашался со мной, но между нами были довольно дружеские отношения, и когда он уехал на родину (в настоящее время, по его словам, вышел на пенсию и работает в КАРОН), он приложил руку к тому, чтобы организовать сначала мой визит, а потом – визит целой группы, с тем чтобы такие поездки ученых стали регулярными.

Помогала товарищу Паку товарищ Ли Чжан Сун, главный переводчик КАРОН и ранее заведующая Бюро переводов МИД. К ее работе я испытываю глубокое уважение. Постоянно быть при нас и переводить лекции на непростую тематику само по себе сложно, тем более что при моем разговорном темпе и образной речи переводить меня непросто. Но товарищ Ли справилась, и мы все ей очень благодарны. А говорили мы, смотря по ситуации, на корейском и русском языке.

В некоторых местах к нам приставляли русскоговорящих гидов, но, судя по всему, их число невелико: и в Храме науки и техники, и в Музее победы оба раза с нами работала одна и та же девушка.

Не знаю, есть ли перспективы увеличения туристического потока в условиях санкций, но в 2018 г. я планирую еще раз туда съездить.

Свободу нашу никто не ограничивал. По вечерам я спокойно встречался с работавшими в Пхеньяне учениками и коллегами либо отправлялся гулять по окрестностям, взяв с собой Пака (благо наши сопровождающие жили в той же гостинице, что и мы, и всегда «были под рукой»). И ему спокойнее, и возможных проблем меньше, тем более что разговоров типа «не надо заворачивать в этот переулок, там плохая картинка» я от него не слышал.

Правда, как говорили потом некоторые коллеги, то ли дело было в хороших отношениях, то ли нам доверяли, но «с сопровождением вам очень повезло». Возможно, иные делегации или рядовых туристов водят на куда более коротком поводке, но, повторюсь, я описываю свой опыт.

Иногда мы просто сидели с Паком и Ли в уличном кафе и «разговаривали за жизнь и политику». Возможно, что у них был план поговорить с нами на определенные темы, и, безусловно, после разговоров с нами они явно будут представлять наверх относительно подробный отчет. Впрочем, не вижу в этом ничего такого, ибо после встречи с иностранными делегациями у нас тоже принято делать записи бесед, плюс для меня это была гарантированная возможность сделать так, чтобы моя точка зрения была донесена куда следует.

Во второй мой приезд наш «режим доступа» был еще более свободным. В нескольких местах, где раньше фотографировать было нельзя, теперь это стало можно, пусть и аккуратно. В некоторых музеях, где раньше не рекомендовалось ходить с блокнотом, теперь можно было спокойно ходить и записывать. Более того, почти каждый вечер после ужина мы выходили в город погулять и спокойно и без проблем нарезали круги по прилегающим улицам. Возможно, за нами было установлено скрытое наблюдение, но будем считать, что северокорейские спецслужбисты выполняли свой долг так хорошо, что ни разу не попались на глаза.

«Отдельно бродящий иностранец» нередко вызывает вопрос: «Простите, а где ваш сопровождающий?» – но специальных последствий это не имеет. Опять же, у разных типов иностранцев «режим доступа» различен – наши студенты, которые ездили на практику в Университет Ким Ир Сена, спокойно гуляли по городу или ездили в общественном транспорте, в лучшем случае предъявляя студбилет в ответ на подобные вопросы.

Корректировать мои фотографии никто не пытался, только один раз спросили, нормально ли вошли портреты вождей, которые не должны получаться в обрезанном виде. Единственный раз, когда меня попросили удалить фото, был в самолете, когда я хотел сфотографировать страну через окно: объяснили, что внизу могут быть военные объекты, которые снимать нельзя.

Жили мы в гостинице «Корё», которая своим шиком напоминает старые советские гостиницы. Строили ее вроде бы французы, но и дизайн отеля, и его инфраструктура напоминают японскую гостиницу конца 1980-х гг., включая то, как выглядит ванная. Это определенный знак, так как большинство иностранцев селят не там, а в гостинице «Янгакто», которая находится на острове посреди реки, что обеспечивает больший уровень контроля.

Интерьер гостиницы «Корё»

Номер нормальный, электричество и горячая вода были, даже электрочайник стоял. Можно ли пить воду из-под крана – не проверял. Каждый день в номер ставили поллитровую бутылку воды и полный набор туалетных принадлежностей, кроме бритвенного станка.