(не) только твоя (СИ)

Снова прозвучал выстрел, и время окончательно остановилось. Я почувствовала, как в замедленной съемке, теплую кровь, которой запахло так сильно, так удушающе, что я сомкнула глаза и позволила себе взять паузу и уйти в небытие, теряя сознание.

28 глава

Лев

Гребанная больница. Я проводил в них часы своей жизни, пока врачи боролись за жизнь мамы, и мы проиграли тот бой. И я снова в ней, снова в этой гребанной больнице, снова провожу часы своей жизни не зная, что ждет меня впереди.

У меня сломано ребро. Мне запретили выходить из палаты, рекомендовали сидеть больше, а двигаться меньше. Но черта с два я буду слушать.

- Папочка, ты опять? - услышал я укор в голосе дочери, как только подошел к палате.

- Прости, принцесса.

- Лев Станиславович, ну вас же просили не вставать, - едва завидев меня, стала сокрушаться Анна Ивановна.

- Она там, - кивнул на палату.

Моя помощница молча кивнула в ответ.

- Просили не входить, - басом добавил Демьян, который и держал на руках Алину.

Мне сложно было видеть дочь на руках у другого мужика, но радовало, что у нее есть личный телохранитель. Сильный, профессиональный, и специально для этого обученный при этом.

Саму Алю, кажется, все устраивало. Огромный Демьян ее не пугал, а радовал, и возможность помыкать кем-то в столько раз больше себя словно расправила крылья за маленькой спиной дочери. Как будто меня и возможности помыкать мной ей было мало. Женщины. Ветренные и бессердечные создания. Даже такие маленькие как эта.

- Папочка, тебе нужно лежать!

- Мне нужно увидеть маму.

- Ты непослушный! - возмутилась дочь, глядя строго. Насупилась для пущей убедительности, но лишь вызвала у меня тем самым умилительную улыбку.

- Очень грозно, малыш, - похвалил её я.

- Будет еще более грозно, когда вас будет ругать её мама, - усмехнулась сбоку Анна Ивановна.

Я тоже усмехнулся. Предвкушаю.

Дверь палаты открылась и из неё вышла Вета. Она сразу же прищурилась раздраженно, как только увидела меня.

- Попросить, чтоб тебя привязали к кровати? - спросила прохладно, тоном, ничего хорошего не сулящим.

- Только если ты привяжешь, - бросил ей с дерзкой усмешкой, но она не купилась на флирт.

Обернулась к Анне Ивановне и Демьяну.

- Мне придется задержаться здесь. Демьян, отвези Алину домой, Анна Ивановна, включите ей ее сказки. Я вернусь как обещала. Сокращу список дел, как только укрощу строптивого.

В последнем не было ни флирта, ни легкости. Лишь раздражение и подавленная злость. Я был рад и этому. Любым эмоциям. Ведь заварушка в лесу многое в нашей жизни изменила.

Вета, отдав ц.у., поцеловала дочь и повернулась ко мне. Я бросил взгляд на маленький шрам на её губе и мой взгляд полыхнул бешенством. И так каждый раз, когда я вижу эту новую деталь на своем любимом лице.

Алина переключила на себя мое внимание ненадолго. Сначала хотела было лишить меня поцелуя, за то, что я непослушный, но смилостивилась, обняла, поцеловала и шепнула с горечью, что сильно скучает.

- Я скоро приеду домой. И больше не буду уезжать. Ладно? - шепнул ей в ответ и поцеловал ее маленькую ладошку.

- Ладно. Люблю тебя тыщу раз папочка.

- Я тебя сто тысяч, - улыбнулся в ответ. - Иди, слушайся Анну Ивановну, и жди маму.

Я проводил взглядом это любопытное трио и лишь тогда, когда они скрылись с виду, посмотрел на Вету.

- Бить тебя? Мало было? - спросила она показательно равнодушно, но я знал ее слишком хорошо, и понимал, что она кипит изнутри.

- Я буду кричать, - усмехнулся, глядя на нее одним из тех взглядов, от которых она тает. Но в последнее время эта женщина кремень.

И она резко сменила тему.

- Может зайдешь? Раз уж ты здесь.

- Нет, - отрезал я, тут же став суровым.

- Он ждет тебя, - сказала с нажимом, но я лишь дернул губой и покачал головой. Твердо и бескомпромиссно.

Вета тоже подждала губы.

- Он слаб, Лев.

- Тогда это в его интересах, чтоб я не заходил, пока он не окрепнет. Потому что я ему лицо хочу разбить, - отрезал строго.

Вета не собиралась сдаваться просто так.

- А если не окрепнет? Если это все? Тебя порадует, что твой отец умрет, и последние слова, что ты сказал ему, будут “спасибо за женушку”?

Я шумно вдохнул и выдохнул. Это простое действие прострелило от боли в больном ребре. Но я был непреклонен.

- Я не собираюсь выдавливать из себя лицемерие и выслушивать его раскаяние. Я зол. И я не буду притворяться, чтоб он мог заглушить свою совесть, - гаркнул я, повысив голос, - и отбыть к праотцам спокойно. Хочет моего прощения? Пусть намотает сопли на кулак, придет в себя и переосмыслит свою жизнь. Сейчас нам не о чем говорить. Из-за него у тебя на лице шрамы. Из-за него ты...

- Все, - отрезала Вета строго. - Не надо туда. Оставь.