(не) только твоя (СИ)

- Нам с ней и с ТОБОЙ встречу. Тебя включая. И теперь я понимаю о чем ты говорил раньше. Этого взгляда я не видел давно. Мистер Хайд действительно никуда не уходил, просто впал в спячку.

- Я не стал бы отрывать тебя от твоих закорючек просто так, - хмыкнул недовольно. - Мне нужна помощь. Я это признаю. Я за ней обратился.

- И ты пришел по адресу. Если понадобится, буду твоим спонсором трезвости и ездить с тобой на встречи с ней, чтоб держать тебя в узде.

- Спасибо, - киваю без намека на юмор.

Мне это действительно необходимо.

- Но сегодня постарайся справиться сам. Вдруг не безнадежен? - вновь подкалывает и напоминает. - И повторяй как мантру: она мать твоей дочери. Любую глупость, которую захочется сделать, рассматривай в этом ключе. Ты хочешь сделать это с матерью своей дочери.

Вот он правильные вещи говорит, а мой извращенный мозг вырвал из контекста последнюю мысль и ярко воспроизвел ее повторно.

Я хочу сделать это с матерью своей дочери.

Сразу же пришло ненужное возбуждение, кровь прилила не туда, куда надо. Хочу. Конечно хочу. Когда я не хотел? Всегда хотел, с тех пор, как запал на неё.

- Эта женщина мое проклятье, - простонал глухо, закрыв лицо ладонями и яростно потирая кожу, чтобы прогнать ненужное напряжение.

- Дыши, друг. Дыши глубоко. Покажи ей, что ты тоже изменился за пять лет, что ее не было. Потому что ты изменился. И ее удивят изменения.

Я поднял на него обреченный взгляд, но он тут же вставил:

- Приятно удивят. А теперь бери свой телефон и договаривайся о встрече. Нечего у меня штаны просиживать. Тебя там две девочки ждут.

7 глава

Вета

Я не знаю, сколько стояла и сверлила взглядом дверь, которая закрылась за Арским. Внутри все кипит, в ушах звучит его последняя угроза. И ведь не сомневаюсь, вынесет. Глупо думать иначе.

Он совершенно не изменился. Каким дикарем был, таким и остался. И я не знаю, безопасно ли для нас с Алей будет иметь его в нашей жизни.

Захожу в комнату, где миролюбиво спит в обнимку со своим львенком дочь. И понимаю то, чему противлюсь.

Ей безопасно.

Я же не слепая. Видела его с ней. Он словно дышать на нее боялся. Нес аккуратно, как что-то хрупкое, что-то, что может расстаять в его руках. Он полюбил ее с первого взгляда. Роскошь, которой не досталось даже мне. Мне не пришлось ничего ни объяснять, ни доказывать, ведь по сути, я бросила его, уехала, а потом появилась с ребенком. Но он ни на секунду не поставил ничего под сомнение, хотя мог. Особенно помня, каким одержимым параноиком он может быть.

Поэтому когда он позвонил, чтоб согласовать свой приезд, я согласилась бескомпромиссно. Он имеет право видеть дочь. Дочь, которая первым делом проснувшись, спросила:

- Где папа?

Часы, проведенные порознь, кажется, пошли на пользу нам с ним обоим. Я успокоилась, он тоже приехал максимально сдержанным. Для человека, который не сдерживался никогда, это подвиг.

Приехал вновь не с пустыми руками. Притащил фруктов, йогуртов, творожков, кажется, целую полку с детской едой в магазине смел.

- Я консультировался, - бросил сразу, когда я начала выгружать молочку, - это все с максимально чистым составом. Не должно высыпать.

Я подняла серьезный взгляд на него, опять же отмечая, что он с первого взгляда меня услышал о питании.

- Я знаю, - киваю, указывая на продукцию. - Я тоже такие ей беру. Только не в таких количествах. Мы две маленькие женщины, Лев, мы столько не едим.

Он слегка растерянным взглядом окинул количество продуктов. Затем, колючим, мою талию.

- Не подумал. Хотя тебе бы не помешало, чтоб не звенеть костями.

- Это оскорбление? - приподнимаю бровь.

- Это факт. Ты похудела. Я помню другие формы.

- Забудь, - фыркнула, качнув головой.

Он хмыкнул, но продолжать не стал. Может и хотел бы, но не вышло. Ведь его похитили из кухни совершенно наглым образом - просто взяли за руку и с бескомпромиссным:

- Папа, пошли играть, - увели.

Я усмехнулась. Собственница она как раз в него. Пусть наслаждается своим вкладом в дочь.

Когда я закончила с продуктами, приготовила ужин и вышла к ним, Лев сидел на полу в центре комнаты, заваленный игрушками, а Алина сидела у него на плечах, что-то весело щебеча.

- Не страшно тебе, птичка? - смотрю на дочь.

- Не-е-т, - отвечает довольная, нараспев, - папа же сильный.

- Самый сильный, - подтверждает Арский с важным видом. - И никогда не уронит свое сокровище.

- Слышала, мамочка? Я сокровище.

- Слышала, сокровище. Ужин готов. Прошу уделить и мне немного внимания.

Уговаривать долго не пришлось. И отец, и дочь, кажется, неплохо проголадались.

- Ты сама это приготовила? - удивился Арский, глядя на спагетти, котлеты и греческий салат, которые ждали на столе.

- Больше ведь здесь никого нет, - усмехнулась.

Я понимаю его удивление. Я не готовила, когда мы были вместе. Совсем. Мы ели где-то, заказывали, иногда готовил он. Я говорила ему, что не рождена, чтоб стоять у плиты, и если его что-то не устраивает, может искать другую.

Я скосила взгляд на его правую руку. Интересно, его жена готовит?

- Мама вкусно готовит, - похвалила меня дочь, - вкусные котлетки. Вкуснее, чем в садике.