(Не) твой

Ясно. Я знал, что папа не спустит историю на тормоза. Посмотрел на этих уродов. Одному лет сорок, второй лет двадцати пяти на вид. Уроды, бл*ть. Гореть в аду им. Не будет им больше жизни на этой на земле. Ни отец, ни я в покое их не оставим.

– Мне нужен тот, кто это делал, Леша, – папа посмотрел устало на того, что постарше. – Нужен ублюдок, лишивший меня сына.

– Сергей Михайлович, я понимаю вас, но все произошедшее лишь случайность…

– Вы убили моего сына! И его смерть ты называешь случайностью?! – он резко подскочил из-за стола. Схватил урода за грудки.

– Нет, вы не так поняли, – замямлил мужик. Отец отпустил его, отошел к окну, сжимая ладонями виски.

– Вот список тех, кто проводил задержание, – протянул второй листок бумаги отцу.

Папа даже не обернулся. А вот я забрал документ. Это был список фамилий. Зацепился за четвертую. Греховский. Закрыл глаза, пытаясь вспомнить. Где я мог слышать ее? Посмотрел на молодого мента. И как обухом по голове. Так это ж Грех! Тот ублюдок, который Еську увел!

– Греховский. Где он находился в этот момент? – спросил у ментов.

Оба напряглись.

– Он был в непосредственной близости, – промямлил молодой. – Но мы все рассказали на допросе.

– Срать мне, что вы там говорили. Как зовут тебя?

– Петя Свиридов.

Кивнул. Посмотрел на отца. Он ждал объяснений.

– Нам нужна его голова, – приблизился к нему, всучив бумаги, ткнул в фамилию Греховского. – Отец, я знаю этого человека. Будь уверен, это он убил Матвея.

Папа посмотрел на ментов.

– Достать мне его. Чтобы сегодня он был в СИЗО, вам ясно?!

– Ясно, – кивнул мусор.

Оба покинули кабинет. Отец налил очередные сто грамм. А я прикрыл глаза и сжал кулаки. Столько ярости во мне сейчас было. Столько гнева. Ну вот и все. Пришла расплата, Грех. Нашел я, как справится с тобой. Ответишь и за брата моего и за Есению. А она моей будет. Как и должно быть.

– Пап, нормально все? – подошел к отцу. Он сидел с опущенной головой. Папа поднял на меня глаза, они были воспаленными.

– Разве может быть нормально?

Он прав.

– Ты накажешь его?

Отец усмехнулся.

– А ты как думаешь?

– Он нежилец, отец. Пусть он мучается там, в сырой камере. Пусть его убивают медленно.

Отец стиснул челюсть.

– Он каждую минуту, проведённую там, будет мечтать о смерти.

Я вышел из кабинета, оставив отца одного. Нужно было проведать мать. Но не успел дойти до лестницы, услышал обрывки разговора ментов. Они были в коридоре. Подошел поближе, пытаясь разобрать.

– Дядя, я не могу так поступить! Он же друг мой! Мы с Грехом войну прошли. Он пули за меня ловил.

– Петя, приди в себя, – зарычал начальник. – Они нас всех порешают! Ты слышишь? У тебя жена, ребенок. У Греха никого. Это приказ мой тебе, слышишь? Забудь. Греха не спасти. Нас можно.

Они вышли из дома, а я еще некоторое время стоял на месте. Значит, брата убил этот выблюдок. Ладно. Пусть живет пока. В погоне за свободой он сдаст Греха. А я спокойно заберу себе Есю.

Есения

Три недели спустя

Я выхожу на перрон. Усиленно всматриваюсь в толпу, выходящую из вагонов. Вдруг, пропустила? Тетя Марина говорила, чтобы я дома его ждала. Да разве можно усидеть на месте? Думала, не дождусь, помру от тоски по нему. Три недели – вечность. Но вот и настал день нашей встречи. Все будет позади. Теперь только вместе.

Практически все вышли из вагона, а его все не было. Но я не сдавалась. Я боялась даже допустить мысль, что его здесь нет. Всматривалась в толпу, надеясь увидеть голубые смеющиеся глаза с морщинками в уголках, его улыбку лучезарную. Но не было никого и на толику похожего на Греха.

– Есеня? – раздается за спиной голос.

Обернувшись, застываю в удивлении. А когда понимаю, кто рядом, сердце останавливается. И ухает куда-то вниз. Разочарование и предчувствие беды захлестывают меня с головой.

– Валера? – слетает тихое с губ.

– Привет, – парень улыбается, но глаза уставшие. Отодвигает меня, взяв под локоть. Мимо несется толпа уезжающих.

– Ты что тут делаешь?

Спрашиваю, а на самом деле не хочу этого знать. Единственное, что меня волнует это Грех.

– К тебе приехал, – пожимает плечами.

На его лице нет и тени улыбки.

– Но, я жду своего парня…

Верчу головой по сторонам. Это шутка такая? Пусть Грех сейчас выйдет из рядом стоящей колонны и скажет, что это розыгрыш. Ох, и несдобровать ему! Глупая, преглупая шутка! Но следующие слова Валеры разбивают мой мир.

– Он не приедет, Есень.

Обернувшись, я смотрю на него, не понимая, что он имеет в виду.

– Он убил моего брата. Его посадили. Я разговаривал с ним. Грех просил встретить тебя и рассказать. А еще он сказал, чтобы ты не вздумала его ждать, чтобы жизнь свою строила, Есь.

Глава 22

Семь лет и девять месяцев спустя

Есения