Не твоя дочь

— Позвонишь, когда мне можно будет увидеться с Варей? — у дверей говорит Глеб. Ждет моего ответа, а его нет. Просто нет. Мы говорили почти час, но так и не услышали друг друга. — Буду ждать твоего звонка, — перед тем, как покинуть дом. Его слова набатом бьются внутри меня. Не получается выкинуть их из головы.

Договориться нам не удалось, но теперь не осталось надежды, что он отступит. Тихомиров настаивал на встречах с Варей, я упиралась, что она только моя дочь. Не готова пустить Тихомирова в нашу с Варей жизнь. Не готова! Не верю, что он так резко загорелся своим отцовством. Столько лет категорически не хотел детей, даже разговоры о детях Глеба раздражали. Несколько недель назад он стоял в этой самой гостиной и ни разу не взглянул в сторону малышей. Напрягался, стоило им оказаться рядом. Что изменилось?

Тихомиров стратег. Грамотный стратег с очень холодным разумом. Результаты его выверенных точных ходов отражаются на банковском счете, который даже в кризис уходил в плюс. Я – новая цель, которую он обязан добиться любым способом. Не уверена, что, добившись, он не потеряет интерес. Скорее всего, в этот раз наш брак продлится дольше полугода, а потом наступит кризис. Наступит ведь, почти все через это проходят. Мне сидеть и ждать, что меня опять отпустят на все четыре стороны? А Варя? Отберет?

Мои страхи основаны не на обиде. Я сужу по его поступкам, которые оставили глубокий след в душе. Неприятный след. Теперь я присматриваюсь к Тихомирову внимательнее, через призму недоверия. Мои личные предпочтения и желания учитывать не собираюсь.

Да, мое сердце замирает при его приближении, по телу пробегает знакомая горячая волна желания, стоит ему прикоснуться ко мне. Тело вспоминает своего первого мужчину, отзывается.

Кто говорит, что женщине близость не важна, заблуждается или просто не испытывал удовольствие, находясь в руках страстного любовника. Любовника, который думает об удовольствии женщины и может его дарить. А у меня полноценной близости не было почти два года. Затянувшаяся диета после годового пира. Гормоны гормонами, а думать я должна о дочери.

Дети спят. На душе неспокойно. Откуда Тихомиров узнал о Варе? Кирилл? От него мало что удается скрыть. Это вообще чудо, что Глеб так долго не знал о рождении дочери. Объяснение только одно – он не хотел ничего знать обо мне. В голове словно по щелчку всплывает образ друга.

Ванька!

Сердце меняет амплитуду сокращений. Знает ли Ваня, что у него есть племянница? Сколько дней он мне не звонил и не писал? Просматриваю последнюю переписку. Проверяю журнал звонков. Четыре. Столько же, сколько не присылал цветы Тихомиров…

Вот перед кем я чувствую вину! Острую, тягучую. В случае с Ванькой я предательница. Осознанно пошла на этот шаг, знала, что, если выяснится правда, мне будет очень стыдно перед ним. Столько месяцев врала ему…

Я не боюсь его разбудить. Мы можем звонить и писать друг другу в любое время дня и ночи. Но останавливают меня две вещи: первое – не готова услышать укор в голосе друга, второе – скоро должны вернуться родители. Не получится поговорить. А разговор обещает быть длинным и не очень приятным...

Хотела скрыть от родителей, что у нас был Глеб, но папа с порога интересуется:

— Кто приезжал?

— Доставка от Тихомирова, — киваю на букет цветов, которые так и остались лежать на кресле.

— Своих ребят присылал? — я не спешу с ответом, могу проколоться. Задаю свой вопрос:

— Откуда узнал?

— Протектор от дорогих шин на снегу, — произносит отец, но я, считывая мимику, понимаю: что-то не то.

— Степ, давай детей по кроваткам разнесем, — негромко произносит мама, которая уже успела сходить в уборную и вымыть руки.

Я поднимаюсь в свою спальню, папа заносит Варю, почти не дышит и не совершает ни одного лишнего движения, чтобы ее не разбудить. Тихонько кладет в кровать.

— Я несколько камер на доме поставил, когда ты в больнице была, — произносит папа. По позвоночнику проходится колючий холод. — Мама не знает, что Тихомиров приезжал, пусть и не узнает.

— Глеб знает, что Варя его дочь, — признаюсь отцу, не могу не поделиться, меня распирает изнутри, а градус напряжения зашкаливает.

— Угрожал? — ровным голосом интересуется папа, но сразу как-то собирается, будто готов нас защищать.

— Нет, — мотнув головой. — Просит разрешения навещать Варю.

— Что решила?

— Пока ничего.

— Утро вечера мудренее, ложись спать, — папа желает мне доброй ночи и уходит в свою комнату. Спать…

Не получается уснуть. Не могу выкинуть из головы Ваньку. Не могу не думать о том, что обидела его.

Сажусь на нерасстеленную кровать, прислонившись спиной к изголовью, печатаю и отправляю другу сообщение.

«Привет! Не спишь?»

Вижу, что он прочел, но не отвечает…

Глава 26

Милада

«Ванька имеет право обидеться», — уговаривала себя, опускаясь на крышку унитаза. Отличное место, чтобы подумать в тишине. Сидеть на полу с гипсом было неудобно, я уже пробовала, еле поднялась на ноги.