Не твоя дочь

Перетягиваю ее к себе на колени, машина большая, Милада хрупкая и миниатюрная, но я все равно отодвигаю кресло назад, помогаю избавиться от пуховика, отправляю его на заднее сиденье. Боюсь сломать ее, со всей дури вжимаю в себя. Хочу, чтобы она полностью во мне растворилась. Стала моей во всех смыслах слова. Хочу вернуть ее не только в свою постель, но и в свою жизнь. Зарываюсь в распущенные густые локоны рукой, притягиваю к себе и впиваюсь в губы.

Голодный до своей девочки. Мне ее всегда будет мало. Целуя губы, срываю с нее одежду. За курткой отправляется кофта. На ней хлопковый топ, но он вставляет круче, чем самое эротичное белье. Отмечаю, что она сильно похудела, но грудь стала больше и тяжелее. Всю ее хочу целовать. Для этого бы постель и хотя бы ночь – целую ночь для нас двоих.

Но трансформатор в голове полностью перегорел, как только я почувствовал ее желание. Запах ее тела как афродизиак, сводит просто с ума. Никогда не любил духи на ее коже. Опускаюсь поцелуями до груди, оставляю на нежной коже следы страсти. Нужно сбавить обороты, но не получается. Так кроет, что я на самой грани.

— Пообещай, что не будешь об этом сожалеть, — сжимаю ее в объятиях.

Милада молчит, упрямая девочка, не любящая лгать. Я заставляю себя отнять руки от ее тела. Стараюсь не обращать внимания на дикую потребность любить ее. Откидываю голову на сиденье, стукая несколько раз затылком о подголовник.

У меня перед глазами пелена, ни фига не вижу…

— Не буду, — выдыхает едва слышно. — Глеб, я не буду жалеть, — чуть тверже, когда понимает, что я лучше сдохну, чем притронусь к ней, не будучи уверенным, что она не станет сожалеть о нашей близости. Не хочу даже думать, что она завтра начнет себя казнить.

— Знаешь, ты единственный человек в этом мире, кого я всегда боялся разочаровать, но разочаровал. Теперь ты простить не можешь. Я больше не хочу сделать ни одной ошибки, Милада.

— Я не пожалею, Тихомиров, но это не значит, что мы вместе, - как тут о чем-то еще думать?

— Хочу тебя на всю ночь… на каждую ночь своей жизни, — в миллиметре от ее рта. Впиваюсь в ее губы.

Страстно, горячо, безумно…

— Где у тебя презервативы? — спрашивает Милада. Не поверит, но их нет. Не было у меня женщин последние месяцы, еще до того, как решил вернуть ее в свою жизнь, понял, что никто ее не заменит.

— Давай без них, нет у меня…

Глава 52

Милада

«Без них?»

Окунаюсь в воспоминания двухлетней давности. Беременность, одиночество, страхи и переживания…

Леденею внутри. Руки Тихомирова до сих пор обвивают мое обнаженное тело, но теперь они обжигают холодом. Уперевшись ладонями в грудь Тихомирова, отстраняюсь от него, а он не отпускает, сильнее сжимает. Его эрекция не ослабевает, упирается мне в живот.

— Лада… — требовательно. Представляю, как нелегко ему сейчас будет остановиться, но продолжения не будет.

— Я не хочу, — мотая головой.

— Давай хотя бы пальцами и языком я помогу тебе получить разрядку…

— Глеб, отпусти, — продолжая отталкивать его от себя. Ногти впиваются в его кожу, но Тихомиров не ослабляет объятия.

— Ты чего так побледнела? — чуть встряхнув. — Я тебя насиловать, что ли, собрался? — хмурится Глеб.

— Без презервативов секса не будет, — твердым тоном, боясь, что он начнет переубеждать. Для этого Тихомирову много усилий прилагать не придется.

— Лада, успокойся. Я чист.

Обрадовал! Будто у меня из-за этого паника. Я это и так знаю, у Тихомирова пунктик на защиту. Он не будет заниматься сексом без презерватива. По крайней мере, раньше было так, а сейчас у него их даже нет в машине. Пугающая беспечность.

— Я тоже, — невесело улыбнувшись. — Раньше ты бы ко мне без защиты не притронулся, боясь, что я забеременею, а сейчас что изменилось? Или ты со всеми так беспечен?

— Не со всеми, ты прекрасно это знаешь, — ослабляя объятия. Мои слова задевают Тихомирова. — Я понимаю, что ты не готова рожать от меня, но если бы это случилось, я был бы счастлив, — ровным тоном, глядя в глаза. Это признание отзывается в груди, но я отмахиваюсь от его слов. Когда-то я мечтала их услышать, тогда я верила, что он мне их скажет. Сказал…

— Теперь я боюсь забеременеть, Глеб. Я не готова вновь становиться мамой.

Варя – самое большое счастье в моей жизни. Я ее безумно люблю. Случись так, что у меня родится второй ребенок, я и его буду любить всем сердцем, но рожать я не готова. Растить одной двух детей – очень тяжело.

— Ты хочешь беременностью привязать меня к себе? — перебираюсь на пассажирское сиденье, ищу свою одежду.

— Хорошая мысль, но она не приходила мне в голову, — перехватывает мою руку, когда я пытаюсь надеть топ. — Милада, я успею выйти. Даю слово, — от просевшего хриплого тона внутри все сжимается. Верю, что он не нарушит данного слова. Хочется поддаться на уговоры, но я твердо произношу:

— Нет, — не хочу рисковать.

— Милада, ты же знаешь, что презервативы не дают стопроцентной защиты, — продолжает уговаривать Тихомиров. Мягко тянет на себя.

— Но лучше девяносто восемь процентов уверенности, чем ноль.

Если Глеб начнет заново меня целовать, растопит холод внутри и вновь разожжет пожар…