(не) твоя тайна, или Разбуди мою страсть

Хотя по факту я ничего не понимала. Вся ситуация виделась мне одним сплошным разводиловом. На деньги. Но это же глупости — такая крутая фирма, для них заниматься такими наебами не то что несерьезно… ну это… это… да смешно это. Все равно что я сейчас пойду и обману бабку в переходе и отниму у нее стакан с семечками. Бред.

— У меня нет таких денег, — зачем-то повторила я, — Вы же это понимаете, Виталий? — Я поймала его взгляд. Там ничего не отражалось. Его невозможно было прочитать. Что он задумал, чего хотел, чего ждал?

— Возможно, они есть у кого-то?

Куда он клонил? Смотрел так, словно уже сожрал мою душу и знал наперед все, что я ему скажу. Так зачем же тогда спрашивал?

— Н-не… — прокашлялась, голос пропал, — нет. Ни у меня, ни у кого из моих знакомых таких денег нет. Точнее, — сглотнула, обдумывая и перебирая в голове всех, кого знала, — так быстро такая сумма не появится ни у кого.

— Как же отец вашей дочери?

— Кто? — ляпнула я от неожиданности.

— У вас же есть ребенок, значит, у него, наверное, есть и отец. — Самойлов выгнул бровь и выжидающе на меня посмотрел. Ну наконец-то, хоть какое-то проявление эмоций.

— Есть, — прошептала, почти онемев. Мужчина словно отправил меня в нокдаун своим вопросом, и я, пошатываясь, хваталась за оставшиеся у себя силы и пыталась подняться, чтобы продолжить бой.

— Кто он? — резкий вопрос. Вот он, выброшенный кулак в морду противника на ринге.

— Кто отец Евы?

Нокаут тебе, Виктория.

Как? Я еще дышу и в сознании? И могу продолжать защищаться?

Только вот что мне ему ответить? Когда искушение соврать велико, как никогда.



Глава 15

Сказать бы ему, что он отец Евы. И не было бы половины проблем. Только такие люди никогда не верят на слово. Потребовал бы тест — и правда всплыла бы наружу.

Но, признаться честно, мысль об обмане блуждала в моей голове долго. Секунд двадцать, казавшиеся бесконечными. А мужчина все это время испепелял меня взглядом, который казался сейчас угольно-черным, и было ощущение, что Самойлов вот-вот прыгнет. Опять эта параллель с затаившимся хищником. Потому что хищником Самойлов и был.

Тигром. Амурским тигром, внезапно оказавшимся в каменных джунглях столицы. Стены на него давили, но не мешали ему по-прежнему оставаться самым мощным и сильным.

Его нужно было бояться, его нужно было слушать и уважать, а еще его можно было бы любить. Последняя мысль пришла так некстати, и я, зажмурившись, все же ответила на его вопрос.

— Бывший муж. — Глаза были по-прежнему закрыты, поэтому я даже представить не могла, изменилось ли выражение лица мужчины или он по-прежнему был словно за непроницаемой стеной. Я прокашлялась и продолжила: — Мы давно в разводе, и он даже не знает, что стал отцом. Да и знал бы, — усмехнулась и все же распахнула ресницы, — не помог бы.

Виталий пристально смотрел на меня. Цепко, словно отпечатывал каждое мое слово где-то у себя на подкорке.

— Ладно, — тихо произнес он, и мне показалось, что у него сел голос. — Тогда скажи мне: у тебя по-прежнему нет мыслей, где взять деньги?

— Нет. — Я беспомощно качнула головой.

— Займешь у Калининых?

— Нет. Нет.

— Ева точно не моя дочь? — повторил он свой вопрос об отцовстве, и только тут до меня дошло. Виталий четко это увидел, потому что безотрывно смотрел мне в глаза. Мужчина усмехнулся — наверное, из-за моего придурочного вида. Но то, что он сейчас сказал, добило меня окончательно.

— Так ты сразу узнал меня? — В голове не укладывалось, что он все это время специально издевался надо мной.

— Ответь, — продолжил гнуть свою линию Самойлов, будто не слыша меня.

— Я же уже…

— Неважно! Скажем, что моя.

— Что?

— У тебя же нет денег на неустойку, правильно?

— Н-нет, — запинаясь, ответила, предчувствуя что-то нехорошее.

Что-то еще более нехорошее.

Только разве было куда?

— Прекрасно! А у меня нет ребёнка, который нужен мне позарез. Уверен, отец обрадуется появлению восьмилетней внучки.

Он сейчас точно о ребенке?

— Нет. Ты несерьёзно.

— Отчего же? — развел он руками. — Я прощаю тебе долг, ты делаешь мне свидетельство об установлении отцовства. Все. Правда, нам, скорее всего, придётся расписаться, но это так, уже мелочи…

Нет, это не могло быть правдой, сюрреализм какой-то, параллельная вселенная, другая реальность. Не моя.

— Я жду, — жестко произнес Виталий, и я заметила, что по его скулам в этот момент ходили желваки. Значит, ему тоже не нравился этот разговор? Если ему было неприятно, то тогда зачем?

— Чего?

— Твоего согласия, потому что выбора у тебя нет, да.

— Виталий, вы…

— Не надо, ты уже перешла на ты, и мне понравилось. Еще больше мне понравилось, как ты сделала это девять лет назад. Но так уж и быть, забудем. Конечно, ситуация крайне некрасивая. Патовая, я бы сказал. Очень жаль, что Ева не моя, хотя… — Виталий прищурился. — Окажись она моей, я бы придушил тебя.

И я поверила ему. Его холодным колким словам. Он бы не простил такого. Да и вряд ли бы любой другой нормальный мужчина смог бы простить, особенно если у него не было других детей. И это в сорок-то лет.