(Не) твоя жена

— Алина! — одергивает меня отец. — Думаю, вам, как будущим супругам, нужно пообщаться наедине. Проходите в гостиную, — взмахивает рукой в сторону комнаты. А я не могу сдвинуться с места. Я не хочу оставаться с этим мужчиной наедине. Я боюсь, снова сдаваясь и превращаясь в запуганную мышку.

Эмин поднимается с места, благодарит маму за обед, подходит ко мне и подает руку. Сглатываю. Вкладываю свою ладонь в его и вздрагиваю, словно меня обжигает. Мужчина сжимает мою ладонь и ведет в гостиную. В глупой надежде оглядываюсь на родителей, но меня никто не спасет. Родители одобрительно кивают, провожая нас взглядом.

Мужчина заводит меня в гостиную, выдыхаю, когда отпускает, сжимая ладонь в кулак.

— Присядь, — кивает мне на кресло. Не просит, скорее, велит, в той же властной манере, что и отец. И я, как дрессированная зверушка, слушаюсь, занимая указанное место. Эмин сам располагается в кресле напротив, рассматривая меня уже более откровенно. Взгляд недобрый, изучает меня, словно я действительно товар, внимательно, оценивающе.

— На самом деле я плохо готовлю и отвратительно пою, языков не знаю, и вообще…

— Можешь не стараться, — обрывает меня холодным тоном.

— Что?

— Можешь не стараться строить из себя ту, кем не являешься. Я давно научился считывать женщин. Все, что они сказали о тебе, – правда. Ты не привыкла так одеваться и вести себя развязно. И актриса из тебя тоже отвратительная. Подарок тебе мой не понравился, скорее всего, тебе вообще плевать на его ценность, ты не разбираешься в камнях, и тебе это неинтересно.

Закрываю глаза, поскольку с меня сорвали маску. Чувствую себя обнаженной. Не хочу, чтобы он меня такой видел. Это только мое, не хочу с ним делиться. Он словно поковырялся в моей душе и вывернул ее наизнанку.

— Да, — голос срывается. Незачем больше притворяться. — На самом деле я не хочу за вас замуж, — признаюсь ему. — Нет, вы, наверное, прекрасный человек. Я в общем не хочу замуж.

Мне вдруг кажется, что мой спектакль – это все глупо, и правда всегда лучше.

— Даже так? — усмехается мужчина. Похоже, моя правда его забавляет.

— Мы не знаем друг друга, вы старше, я вас не люблю. Так зачем я вам? Полагаю, есть много девушек, которые с радостью пойдут за вас.

Натягиваю на колени чертово платье, чувствуя себя идиоткой.

— Мы знакомимся. Да и любовь мне ни к чему. Будь просто хорошей и покладистой женой. Я тебя не обижу. Дам больше возможностей развиваться, чем твой отец, — спокойно говорит он, словно не слышит меня. Не понимает. Зато теперь я понимаю, почему отец выбрал именно Эмина. Они очень похожи: оба циничные, расчётливые и бездушные.

— Я не смогу стать такой женой. Простите.

Отворачиваюсь к окну, кусая губы. Правда не помогает.

— Станешь, — холодно констатирует он, поднимаясь с кресла.

— Нет! — уже огрызаюсь. Моя искренность никому не нужна. Закрываю глаза, пытаясь снова не впасть в истерику. Накатывает такой тоской и обречённостью, что лучше вскрыть вены.

Сердце останавливается, когда мужчина подходит ко мне. Распахиваю глаза и вижу, как нависает надо мной. Одной рукой упирается в спинку кресла, а другой хватает меня за скулы, запрокидывая мою голову и вынуждая смотреть ему в глаза.

— Через две недели ты станешь моей женой. И я буду решать твою судьбу. И только от тебя зависит, насколько радужной она будет, — вкрадчиво, с лёгкой хрипотцой произносит он. А мне жутко, потому что нет причин ему не верить. Ледяные мурашки разбегаются по коже. — Смой с себя раскрас и выкинь это вульгарное платье. Тебе не идет, Алина. Чтобы больше не смела так одеваться! — угрожающе указывает он мне, сильнее впиваясь пальцами в мой подбородок. — Моя жена должна выглядеть достойно. Ты станешь моим отражением, и оно должно быть прекрасным. — Сжимаюсь, когда он наклоняется ко мне ближе, почти прикасаясь к губам. К горлу подступает ком, окатывает паникой, хочу увернуться, но Эмин до боли сжимает мое лицо, стискивая пальцы. Глубоко вдыхает, втягивая воздух. — Сладкая девочка. Беру, — произносит мне в губы, обжигая своим дыханием.

И это его «беру» для меня звучит, как смертельный приговор. Моя тихая истерика набирает обороты. Затем Эмин отпускает меня, выпрямляясь и возвышаясь надо мной в полный рост.

— Готовься к свадьбе. Ни в чем себе не отказывай! — снисходительно кидает он мне и покидает гостиную. А я так и сижу, не в силах сдвинуться с места. Это все не может происходить со мной.

Прихожу в себя, только когда слышу, как отец прощается с Эмином. Срываюсь с места и бегу в свою комнату. Запираюсь. Облокачиваюсь на дверь и сползаю по ней на пол, обнимая свои колени. Слез по-прежнему нет, но из горла рвётся крик, и я кусаю губы до боли, пытаясь его заглушить.

Две недели.

Всего две недели…

Мне нужно что-то делать.

Не хочу, чтобы мою судьбу определил этот бездушный мужчина.

Я хочу свободы.

Я хочу нормально дышать и прожить свою жизнь не по указу.

— Алина!

Вздрагиваю, когда слышу по ту сторону двери голос отца. Он в ярости. Я сегодня сделала все, чтобы вывести его из себя. Опозорила, как считают родители.

— Немедленно открой! — требует он и дергает ручку двери.