Не упусти свой второй шанс

Девушка положила руку на ладонь парня, словно успокаивая его.

— Всё будет хорошо. Чему быть, тому не миновать. Всё, что мы можем сделать, это надеяться на лучшее.

— И готовиться к худшему.

Домовики тихо покинули комнату, оставляя двух людей наедине, чтобы не отвлекать и не смущать их.

— До сих пор не могу поверить, что ты спокойно пошёл к моему отцу, за благословением.

— А я не могу поверить, что он меня не прикончил. Видела бы ты его глаза в тот момент, когда я сказал, что люблю тебя и прошу разрешения на нашу помолвку.

— Ты был очень храбрым в этот момент, — поцеловала своего жениха девушка. — Впрочем, я всегда так думаю. Иначе как бы ты стал воином?

— Когда у тебя есть цель, тебе всё по плечу. А ради тебя, я готов на всё, даже найти тебя в следующей жизни, лишь бы мы были вместе.

Двое влюблённых смотрели друг на друга, в их глазах отчётлива была видна любовь друг к другу, но в этот момент всё вокруг стало меркнуть…

* * *

8 июля. Кроули. Время — 00:18.

Гарри Поттер-Эванс проснулся в своей кровати, осматриваясь так, словно впервые видит этот дом. Последние несколько дней его нервы испытали настоящую проверку на прочность: известие о новом теле Реддла, о его новом крестраже и главное — побег ублюдка Долохова. Правда, его нервы всё равно никак не хотели успокаиваться, ведь осталось одно дело… И оно важнее, чем Реддл и его планы. Видно, даже его сознание бунтует против того, что Гарри пытается отложить это дело на потом, вот и подкидывает такие сны.

— Никогда больше не буду читать Историю Магии перед сном, — буркнул подросток, откладывая на комод учебник, который до этого лежал у него на коленях.

Какой чёрт его дёрнул прочитать про восстания гоблинов в восемнадцатом веке, один только Мерлин знал. Ну и сам Гарри, который вспомнил, что на четвёртом курсе будут гонять по этим вопросам, учитывая строгость мисс Сименс.

В том же в чём он и был (пижамные штаны и всё), Поттер-Эванс протопал на кухню за водой, а оттуда назад в комнату. Включив свет, он заприметил на комоде фотографию, которую взял в руки. На ней был изображён сам рэйвенкловец, вместе со своими друзьями. Фотография сделана тогда, когда его, Гермиону, Невилла и Сьюзен объявили Новыми Мародёрами. Подросток улыбался, смотря на себя и друзей, уже в который раз спрашивая себя — почему в первый раз всё не пошло так, как сейчас? Почему ему пришлось перенести столько боли и страданий, прежде чем он смог что-то поменять в своей жизни?

Конечно, винить в этом только Дамблдора, которого подросток раньше слушал раскрыв рот, не стоит. Гарри сам хорош, что не думал своей головой и не обращал внимания на очевидные вещи. Например на то, что чужая семья стала так заботиться о нём. А как оказалось, всё сделано только для того, чтобы в нужный момент он мог погибнуть, защищая то, что фактически ему чужое. Магический мир, Уизелов, Министерство… Хотя нет, это глупое заявление, ведь помимо этого, он защищал то, что ему было дорого: Хогвартс, друзей, невинных людей… Гермиону. Он был готов отдать в тот день свою жизнь, зная, что даже в случае победы, он не получит ничего, кроме одиночества и постоянной боли.

Стали бы о нём волноваться, победи он тогда Волан-де-Морта? Нет. Магическая Британия показала, что верит лишь в то, что скажет правительство — враг убит и забыт, значит можно забыть и героя. А что бы стало с самим Гарри?

Ну, на этот вопрос он сам знал ответ. Он делал бы то же самое, что делал с мая девяносто седьмого, по сентябрь этого же года — закрылся бы в своей комнате на Площади Гриммо 12, и поглощал бы Огневиски, в надежде, что в один из дней он не проснётся. Или поступил бы вторым вариантом, чтобы долго не мучиться. И если почти перед началом седьмого курса, Гарри нашёл цель — уничтожить Тома любой ценой (именно эта цель и не дала полностью погрузиться в пьянство и дала сил, чтобы заняться собой), то потом он не смог бы найти цели для жизни. У него ничего бы не было, ни родных, ни близких, ни друзей, которые почти все погибли…ни Гермионы.