Не устоять!

Рейф вытащил еще один лист. Необходимо было отвлечься и перестать думать с утра до вечера только о Лис и ее шелковистой коже. Он с усмешкой принялся небрежно набрасывать письмо. Старина Роберт Филдс сумеет помочь ему прийти в себя. Необходима лишь малая толика лондонского цинизма, чтобы вернуть себе ясность ума и духа. Уж чего-чего, а цинизма у Роберта было в избытке. Рейф еще подумал о письме Френсису Хеннингу, но этот недоумок скорее всего счел бы его письмо приглашением на отдых в Фортон-Холл и не замедлил примчаться на все лето. Нет, пара писем от Роберта, одно от Куина — и хватит. Не следует забывать о свободе, что ждет его в недалеком будущем.

Рейф прикрыл глаза, не в силах справиться с навалившейся усталостью. Он умел соблазнять женщин, хотя по вчерашнему вечеру в этом можно было усомниться. Вообще-то, когда он занимался любовью, всегда предполагалось наличие кровати, ну, на крайний случай хотя бы чуток романтических отношений. Здесь же все наспех, почти в одежде, а он еще сильнее желал ее видеть, прикасаться к ней, обнимать…

— Лис? — В приоткрытую дверь просунулось любопытное личико Мэй. Увидев, что за письменным столом сидит он, девочка надулась и скорчила недовольную гримасу. — Ах, это вы…

Головка исчезла из дверного проема, и Рейф вздохнул, не в силах больше выносить немилость восьмилетней девчушки.

— Мэй?

Тишина. Затем вопрос:

— Что?

— Прости меня.

Личико снова показалось в дверях.

— Правда?

Он утвердительно кивнул:

— Правда. Ну так что — мы снова друзья?

Она задумалась, потом тряхнула головой:

— Ладно. Только тебе надо извиниться перед Лис.

— За что? Она же хотела, чтобы ты танцевал с ней, а ты не танцевал!

— Понял. — Рейф дописал письмо, сложил лист и надписал адрес. — Ну что ж, зато мы потанцевали с ней потом, когда ты уже видела десятый сон. — Он поднялся со стула и потянулся. Даже после всех обессиливающих вчерашних событий он так и не смог сомкнуть глаз. Осознание того, что чем дальше, тем больше он проникается нежной заботой о Фелисити Харрингтон, начинало его страшить.

— Кому ты писал?

Он запечатал письма и протянул их Мэй.

— Моему брату и другу в Лондон.

— Роберт Ф… Фолдс, — запинаясь, прочитала она.

— Не Фолдс, а Филдс, крошка, — поправил он девочку, затыкая пробкой бутылочку с чернилами. — Не хочешь съездить со мной в Пелфорд и отправить письма?

— Сначала Мэй придется разобраться с таблицей умножения.

Рейф обернулся на голос вошедшей в комнату Лис, и от охватившего его ликования сердце забилось заметно сильнее. Этим утром она была на удивление хороша в зеленом муслиновом платье, которого он на ней еще ни разу не видел. Держала она себя в руках замечательно — правда, до тех пор, пока их глаза не встретились. Рейф желал любви Лис, желал здесь, желал прямо сейчас…

— Лис, я хочу поехать с Рейфом, ну пожалуйста! — захныкала Мэй.

— Доброе утро, — поздоровался он.

— Доброе утро, — коротко ответила она и снова все свое внимание обратила на сестру: — Про арифметику мы сразу забыли? И сделай любезность, сходи посмотри, есть ли у нас сегодня яйца на завтрак.

— Чтоб они лопнули… — пробурчала Мэй, с явной неохотой направившись к двери.

Годы, проведенные за картежным столом и в армии, научили Рейфа проницательности, и, как правило, ему не составляло труда понять по выражению глаз Лис, какие чувства обуревают молодую женщину. Но сегодня утром проницательность ему изменила.

— Как спалось? — осторожно поинтересовался Рейф. Фелисити молча кивнула, рассеянно перебирая валявшиеся на столе безделушки. Когда дверь за Мэй громко захлопнулась, она оставила это занятие, пересекла кухню, подошла вплотную к Рейфу и обняла за талию. Когда она прижалась щекой к его плечу, он осторожно обнял ее и легонько привлек к себе.

— Доброе утро, — еще раз поздоровалась она и призывно склонила головку.

Рейф поцеловал ее в губы, мгновенно почувствовав кипение ответной страсти.

— Вот теперь утро действительно доброе, — негромко заметил он.

— Ты, похоже, всю ночь не спал? — Она провела пальцами по пробившейся щетине на его подбородке.

— Да. Когда я начинаю размышлять, на это уходит какое-то время.

— Понятно. Дай Бог, — рассмеялась Фелисити.

Рейф всерьез начал подумывать, а не забаррикадировать ли им дверь гостиной от Мэй. Он снова поцеловал Фелисити, и когда та ответила не менее горячим, исполненным желания поцелуем, тяжесть вины, лежавшая с прошлой ночи у него на сердце, ушла.

— Не жалеешь, милая Лис?

Она вгляделась ему в лицо, помолчала и внешне спокойно произнесла:

— Пока нет.

Теперь настала его очередь рассмеяться:

— Вот и хорошо. Я бы не возражал, если бы вчерашняя ночь повторилась, только без камней под боками. — Рейф опустил руки ей на бедра, накрыл ладонями ягодицы и с силой привлек молодую женщину к себе. — А если прямо сейчас?

Она тихонько простонала и судорожно сжала его плечи. Потом неохотно отстранилась:

— Нет. В любой момент может вернуться Мэй.

— Это единственное, что тебя сдерживает? — осведомился Рейф.