Не в деньгах счастье

— Я студентка филологического факультета пединститута. Конечно, простушке намного легче, потому что ее можно брать сразу без всяких там преамбул. Че время тратить на бла, бла. А умной девушке сначала надо мозги романтически потрахать, а только потом секс. Так уж повелось, — с неподдельной печалью в голосе произнесла наша незваная обнаженная гостья. Потом она начала тихо и задумчиво читать стихотворение под названием «Судьба арестанта» своего бывшего возлюбленного парня и по совместительству еще никому неизвестного поэта Кости Соленого.

Когда судьба, подруга злая,Рвет в клочья жизненную нить,И ты живешь не понимая,Как можно все в ней изменить.Борясь с судьбою роковою,В ней видишь злейшего врага.Ты не живи одной борьбою,

Попробуй изменить себя.Когда душа твоя больная,Кричит от боли свежих ран,Ты ничего не замечая,Идешь как летчик на таран.И испытанью ты подвержен,Как сталь и сердце, как мотор,В порыве гнева, страсти жгучей,Идешь судьбе наперекор.

Нужна ль тебе борьба такая,Что видишь в этой ты борьбе?А может счастье где-то рядом,Задай вопрос своей судьбе.

Мне стало почему-то грустно.

— Слушай, Соня. Нам с Анатолием тебя финихрюкать как-то стремно. Не такое типа у нас воспитание. Да и жены дома дожидаются. А вот Иван у нас холостой, да еще на улице он шибко промерз. Вот и погрей его, да покажи всю удаль свою сексуальную, да изыски разные нашему глубокоуважаемому гостю преподнеси. Короче, не подведи Иркутск.

— Давно известно и научно доказано и у северных народов — охотников-промысловиков, и в целом ряде армий мира, что при переохлаждении лучшим средством реабилитации мужчин является женское тело и секс. Это неоспоримый факт. Да еще к тому же Ивану, как он сам сказал, никакая зараза и болезни не страшны. Давай Иван оздоравливайся с Сонькой, а мы пока, ожидая тебя, машину прогреем, — с веселыми нотками в голосе поддержал меня Анатолий Ипполитович.

Сонька обрадовалась. Видать, за отказ клиентов от услуг жриц любви им начисляются штрафные баллы и сокращается зарплата или уменьшается размер премии. Суровые законы рынка.

Через некоторое время, когда салон нашего автомобиля напитался теплом от работающего двигателя, задняя дверь распахнулась и в машину ввалился улыбающийся и счастливый Иван Сусанин. Дубленка, в которую мы облачили гостя, была распахнута. От разрумяненного тела валил пар. Глаза сверкали озорным огнем. Весь вид нашего путешественника говорил о том, что он полон сил и жизненных энергий.

— Иван, как самочувствие после оздоровительного отдыха? — спросил нашего друга из прошлого Анатолий Ипполитович.

— Ой, мужики, я как будто бы заново родился. Спасибо вам огромное. А Сонька-то какая очаровательная ротодельница оказалась. Выдумщица и озорница. Одним словом — лингвист.

— Так и надо было написать в книге отзывов об этом.

— Во, ё, а я, блин, в холле на видном месте, пока никто не видел, гвоздем нацарапал: «Здеся был Иван Сусанин».

— Ну, в общем типа петроглифа (прим.: писаница, старинное наскальное изображение) получилось, однако, — засмеялся в ответ профессор философии Анатолий Ипполитович.

— У нас во все времена такие женщины для отдыха ценились, а вот в жены брали скромных, — запричитал Сусанин.

— Ну, да. Проститутки говорят, что они семьи укрепляют и цементируют. Вот ведь мужик пошел к ней, перепихнулся за оговоренную, не очень большую сумму денег и попер веселый и удовлетворенный к себе домой. У него не возникло никаких обязательств. А любовница бы из него все жилы стала тянуть, деньги вымогать. И семью она, падла, разрушить может, уведя мужичишку из дома от жены, от детей, — смеюсь я в ответ на мудрые умозаключения Ивана Сусанина.

— Ну я тоже не оплошал, — продолжил Сусанин. — Я девчонку ее же словами потом шутливо покрыл. Деревней и сельпо назвал. Представляете, она не знала, как правильно вступать в интимную близость, когда зимой едешь в санях на лошадиной упряжке. Как тулуп при этом заворачивать. И чтоб ямщик ничего не увидел и не заподозрил… Вот видите, какая неосведомленность!

— Так ведь, Иван, мы уже давненько в санях с лошадиной тягой не катаемся. Отсюда и навыки стали забываться.

— Да, ладно, Сергей, она еще не знала как на сеновале или в стоге сена… Вот, например, берешь толстую соломинку, послюнявишь ее и… или обернешь вокруг этого…

— Да ну тебя, Иван, с тобой и твоим безграничным опытом скоро «Камасутру» переписывать придется.

— А че такое эта «Камасутра»?

— Книга такая типа про любовь с разными позами.

— Ё-мое, не видал и не читал ни разу.

— Какие твои годы, все еще впереди.