Не в этот раз, Судьба

— Скажи: "Спокойной ночи", — усмехнулся Торчвик, направляя трость ей в голову.

Рука Блейк упала на пояс — туда, где находились детонаторы.

— А ты скажи: "Бум".

— Что-?..

Торчвик не успел ничего спросить, поскольку здание сотряс взрыв, а снаружи послышались крики, вынудившие его перевести взгляд на окно.

Она не стала упускать подобную возможность, скинув с себя его ногу, потянувшись к рюкзаку и выхватив оттуда первое, что попалось ей в руки. Когда Торчвик вновь посмотрел на нее, Блейк со злорадством приставила свою добычу к его паху.

Праховый разрядник заставил его истошно завопить и отступить на шаг назад, слегка дымясь и подергиваясь. Но Торчвик успел ухватиться рукой за стол, так и не упав, а затем с рычанием поднял трость и выстрелил ей в спину. К счастью, конвульсии не позволили ему нормально прицелиться, так что заряд Праха лишь разорвал стену над головой у Блейк.

Та выскочила из комнаты, не забыв прихватить с собой оружие и рюкзак, но уже слыша топот членов Белого Клыка. Пусть ей и требовалось найти Жона, но ее собственное пленение или смерть в этом деле ничем помочь не могли.

— Нужно отыскать остальных, — выдохнула она, бросаясь к ближайшему окну.

* * *

Жон дергался на бетонном полу в луже собственной блевотины. Вскоре его скрутил очередной приступ тошноты. И еще голова... в ней всё плыло, раскачивалось и болело так сильно, что хотелось разбить ее об стену, лишь бы больше ничего не было. Впрочем, нечто подобное требовало столько усилий, что гораздо легче оказалось бы просто сдохнуть прямо на полу.

Какой-то приглушенный голос что-то от него настойчиво требовал... Встать... и куда-то идти...

Кто это был? Почему он вообще приказывал Жону?

Тот не знал ответов на все эти вопросы. К тому же его рвало чем-то черно-зеленым. Оно стекало с его губ по подбородку и собиралось на полу прямо перед лицом.

Что-то срочно требовалось сделать... Но что?

Жон ощущал раскалывавшуюся от боли голову, прекрасно понимая, что забыл нечто важное.

Процесс размышлений напоминал ловлю дыма голыми руками — вроде бы что-то и удавалось схватить, но потом оно просто ускользало сквозь пальцы. Это его раздражало, хотя мало какое чувство в данный момент могло бы посоперничать с тошнотой и головокружением.

Что-то нужно было вспомнить... Но что?

— С-спаси... — услышал он собственное бормотание.

— Что это было? — спросил какой-то грубый голос.

— Их... — кашлянул Жон, не в силах больше ничего из себя выдавить.

Его тело содрогнулось, а с лица скатилась капля пота. Он ощущал... тошноту, ярость, печаль и боль.

Целый калейдоскоп эмоций. И еще цветов, а также звуков и... боли.

Из всех оттенков наиболее знакомым ему показался красный, но какие-то эмоции вызывали еще черный, белый и желтый. Эти цвета почему-то заставляли Жона почувствовать себя лучше. Ну, то есть чуть менее плохо. И еще от них болели глаза, потому что с ними что-то требовалось сделать...

Нет, эта мысль опять куда-то исчезла...

Жон ощутил, как в его черепе что-то взорвалось, тут же заскулив и схватившись за голову.

Почему он не мог добраться до собственных мозгов и всё прекратить? И по какой причине его не оставляла мысль о снеге? Свежем, белом и теплом снеге... Разве снег вообще мог оказаться теплым?

Если его нагреть, то он же просто растает...

Эта мысль практически сумела пробиться через колеблющийся лабиринт его памяти. Жон не хотел, чтобы снег растаял и исчез. Он уперся руками в пол, отчаянно попытавшись подняться, но сил не хватало, а тело скрутил новый спазм.

— Похоже, он уже совсем того, — произнес всё тот же грубый голос. — Вот такая вот хрень получается с теми, кто принимает подобное дерьмо. Поверить не могу, что кое-кто из вас занимался этим добровольно.

— Ага, — раздался другой голос. — Но мне кажется, что в их случае дозы были гораздо меньше. Как думаешь, Торчвику удалось хоть что-нибудь узнать?

Торчвик...

Это слово что-то означало.

Жон с трудом открыл глаза, преодолевая тошноту и боль.

Это слово он ненавидел и желал убить. И еще имелось не менее важное слово "информация", которое вызывало у него дрожь ужаса. Что-то с ней требовалось сделать. Прекратить? Не дать? Отложить на потом? Не говорить?

Нужно было вспомнить...

Вот только что? Бежавший по венам огненный поток или раскалывавшую на части голову боль, от которой никак нельзя было избавиться?

Жон хотел свернуться калачиком и надеяться на то, что всё пройдет как-нибудь само, но какой-то части его сознания требовалось непременно встать и что-то сделать. Кого-то остановить? Или, может быть, еще немного полежать?

Неподалеку распахнулась дверь, и послышались довольно странные шаги — немного шаркающие. Как будто человек хромал.

Как Жон вообще узнал такие подробности? И зачем?

Внезапно его схватили за волосы и приподняли. Разумеется, это было больно, но все-таки не шло ни в какое сравнение со всем остальным, что ему довелось испытать.

Смутно знакомые зеленые глаза уставились в его налитые кровью. Большой и указательный пальцы раскрыли их пошире. Жон попытался отбить руку в сторону, но промахнулся на добрый метр.