Не в своей шкуре

Мэр выставил на стол квадратную бутыль.

Секретов быстро нарезал хлеб и колбасу и накрыл на стол. Авдей разлил виски по рюмкам.

– Конечно, виски положено пить из специальных бокалов, но я догадываюсь, что их у вас нет в наличии. Я гляжу вы Роман Палыч, не особенно процветаете. Это меня так трогает. Почему так неважно живёт простой народ и такие заслуженные деятели науки, как вы. Ну, за науку и за вас, Роман Палыч.

Выпили.

– Ты-то как, Авдей? – робко поинтересовался профессор.

– Как? Как? Никак? Кручусь, как белка в колесе. Показатели требует начальство рисовать. Приходиться изображать бурную деятельность на пустом месте, заниматься всякой фигнёй, выполнять глупые распоряжения и приказы.

– Так откажись от такой работы, найди работу полегче.

– Не могу. Власть – это наркотик. Засосало по самые гланды, понимаешь, не могу вырваться.

Секретов вспомнил:

– А Мишку Колодина помнишь?

– Как его не помнить.

– Лучший ученик, золотая, светлая голова, наш Ньютон, Менделеев и Ломоносов в одном лице. И Аллу с Кириллом забыл про него спросить. Не знаешь, что с ним? Где он? Кем работает?

Авдей разлил виски по рюмкам.

– Давай не чокаясь. Нет его с нами.

– Что с ним?

– Выпьем сначала.

Выпили. Секретов громко крякнул, намазал на кусок хлеба толстый слой икры и закусил.

– Нашли его мёртвым на свалке три года назад. Он долго нигде не работал, бомжевал, – поведал Авдей.

Секретов отложил бутерброд. Из глаза потекла слеза.

– Мишка.

– Ну, ну, Роман Палыч, не надо.

Авдей встал подошёл к профессору погладил его по спине.

– Его всё равно не вернёшь, а нам надо жить и жить хорошо.

Авдей сел на своё место и снова разлил виски по рюмкам.

– Я не просто так к вам пришёл, дорогой профессор. У меня к вам деловое предложение. Вы заслужили лучшей жизни.

Секретов отставил рюмку.

– Не возбуждайтесь вы так раньше времени, профессор. Выслушайте сначала. Я вам предлагаю хорошую однокомнатную квартиру на девятом этаже в новом доме. Оттуда такой чудесный вид на наш город и его окрестности. Ремонт косметический, но хороший. Вам будет самое оно, поверьте.

– Я привык к этому дому, люблю его.

Секретов стукнул слегка кулачком по столу.

– Это всё предрассудки, наше бескультурье провинциальное, отсталость. Хоть вы и профессор, но наша среда накладывает на ваше сознание очень сильный отпечаток. Где дом и где квартира? В квартире не надо будет чистить снег и ремонтировать постоянно что-то: то крыша потечёт, то где-нибудь что-то отвалится, а зимой замучаешься чистить снег, – убеждал своего педагога мэр. – Посмотрите на ваш дом. Он же скоро сыпаться начнёт. А тут квартира…

– На месте моего дома, что будет?

– Ну, – замялся мэр.

– Впрочем, я догадываюсь – торговый центр.

– Не факт, не факт, это только, как один из вариантов.

– Да врёшь ты всё, всё вы уже решили и определили.

Секретов опрокинул свою рюмку в рот. Мэр выпил тоже.

– Я же к вам, Роман Палыч, со всей душой, – сказал он.

– Кто бы сомневался.

Секретов встал.

– Я сейчас.

Он вернулся в комнату с бутылкой настойки красного цвета.

– Рябиновая настоечка – просто прелесть, хочу тебя угостить.

– Значит, приняли моё предложение? – мэр с надеждой поглядел в глаза профессора.

– Предложение слишком уж завлекательное, надо всё взвесить все за и против, подумать основательно.

– Вот и отлично, только долго думать не надо.

Секретов налил в рюмку Лябина настойки и сел на свой стул.

– За вас, профессор. За ваш светлый и ясный ум, – сказал тост мэр и залпом поглотил красную жидкость. – А вы?

– Я приторможу немного. И так много лишнего выпил сегодня.

– А она ядрённая.

В глазах Авдея начало двоиться, а потом троиться.

– Что это?

Авдей начал обмякать.

– Профессор.

Секретов подошёл к нему и подхватил его сбоку.

– Пойдём, пойдём до кроватки, милый, тебе следует, отлежаться. Уж, очень ты устал, – приговаривал профессор и доковылял с Авдеем до кровати в его комнате, на которую бросил ослабшее тело. – Настойка – огонь. Рецепт мне дал один дед-грибник давно, ещё в восьмидесятые.

Лябин мирно сопел, развалившись крестом на кровати.

Секретов подошёл к зеркалу, что было встроено в дверцу гардероба, вгляделся в своё отражение. Худая, согбенная фигура, помятое лицо, какое-то прямоугольно землистого цвета, кончик носа повис, волосы клочками торчали в разные стороны. Только в глазах за толстыми стёклами очков в грубой пластмассовой оправе читалась мудрость и какая-то особая сила. Глаза у Секретова были тёмно-карие. Как права была Алла. Что ж пришло время испытать его изобретение. Пусть его тело переместиться в тело недостойного человека. В случае чего можно будет вернуться обратно в своё тело.

Другого такого шанса может не представится. Секретов достал из гардероба свой прибор и положил его на край кровати. На Лябине он расстегнул рубашку и приклеил присоску с проводом к его груди. Из большой комнаты профессор принёс лёгкое старое кресло, включил прибор в сеть, подключил присоску к себе. На тумбе стояла бутылка с красной настойкой. Секретов сделал несколько обильных глотков и нажал на зелёную кнопку, прежде чем начало отключаться его сознание. Разум отключился очень быстро.