Не влюбляться... (СИ)

А потом была бы трёхчасовая лекция на тему: «Какой Слава был замечательный мужчина. А ты свела его с ума своим никчёмным сарказмом, неумением держать язык за зубами. Удивительно, что ушёл, а не сбежал. Куда-нибудь в Мексику...» - и Юзова всегда молчала в такие моменты, не желая говорить, что сарказм - это у них семейное...

Но как бы она не готовилась, сидя в такси, как бы не проговаривала вступительную речь, разговор вышел тяжёлым.

Мать приветствовала холодно, отец слегка удивлённо, Юзова ощущала неловкость. Вроде в доме родных и близких, а не знает, куда сумку поставить, куда лучше пойти: на кухню или в гостиную. Сначала вымыть руки, а потом рассказывать или сразу, чтобы потом не услышать упрёк: «И ты молчала?».

- Привет, - улыбнулась она, делая всё по-своему. Сняла туфли и поставила их рядом с мамиными, а не на гостевую полку. Шарф бросила на комод, а пальто повесила на крючок, а не на вешалку. Это вообще преступление, но Юзова лишь улыбалась. - У меня для вас новость.

- Твоя «новость» сверкает у тебя на пальце, - сухо отозвался Алексей Георгиевич. - Хоть бы постыдилась.

Вдох... считаем до десяти, улыбаемся.

- Анечка, ну как же... - деланно запричитала Юлия Павловна. - А спросить родительское благословление? Согласие дала, а жениха не представила...

- Не представила, - не стала отрицать Юзова и всё же прошла на кухню: пить хотелось страшно. - По техническим причинам.

- Он инвалид? - раздался беспристрастный голос отца за спиной.

Что они там про её никчёмный сарказм говорили?

- Жив, здоров, полон сил и энергии, - невозмутимо отчеканила она, натянуто улыбаясь. - Но живёт в Лондоне. Имеет двойное гражданство, здесь бывает редко. Он был очень занят, пришлось срочно возвращаться: дела. Просил передать свои искренние извинения и вот: личное приглашение на помолвку, - протянула бело-розовый конверт, купленный и подписанный в пути, он всё равно особой роли не сыграет, родители найдут к чему прицепиться.

- Здесь не указана дата, - растерянно протянула Юлия Павловна. - А почему же ты не познакомила нас раньше?

- Боялась, - соврала Аня, уговаривая себя не сглотнуть, не моргнуть, не вздохнуть лишний раз.

- Познакомить боялась, а выйти замуж без нашего одобрения, не боялась, - хмыкнул Алексей Георгиевич и сел за стол.

- Слушайте, - сдалась Юзова, тяжело вздохнув. - Я выхожу замуж и переезжаю в Лондон. Очень надеюсь увидеть вас там на своей помолвке и свадьбе и сохранить наши дружные и тёплые отношения.

- Не благодарная, - буднично заметил отец и раскрыл газету. Оставалось только поражённо моргать, пока Юлия Павловна как ни в чём не бывало разливала чай.

- Не надо, - тихо отрезала Юзова. - Я всю жизнь выполняю ваши требования. Я глупая. Наивная. Дура, но не неблагодарная. Я могла давно выйти замуж и родить, но ваша опека, ваш контроль... Неумное желание распоряжаться каждой минутой моей жизни...

- Не рассчитывай, что перепишем на тебя квартиру, - безразлично прервал Алексей Георгиевич, оторвавшись от увлекательно чтения. - Может, только внуку...

- Как скажите, - сделав усилие, улыбнулась она, громко поставив стакан на стол. - На свадьбу прилетите?

- Подумаем, - ровно отозвался он, вернувшись в мир «жёлтой» прессы.

- Отлично! - Юзова решительно направилась в коридор. - Тогда не смею вас больше задерживать. Мне ещё надо вещи собрать и платье выбрать. Удачи, не болейте, пишите, - оделась стремительно быстро: преодолев себя, чмокнула маму в щёку, обещала звонить, не пропадать и покинула отчий дом.

На улице лишь выдохнула, как-то обречённо, запрокинув голову в небо. Уже голубое, весеннее, но ещё холодное, недружелюбное.

«Отставить нюни!» - строго приказала себе и отправилась в торговый центр, намереваясь выиграть маленькую войну за платья, за свободу выбора, у своего фиктивного мужа тирана и самодура. И план, как это сделать, уже созрел.

Перед операцией под кодовым названием: «как достать тирана?», Юзова заглянула в кафе просто, чтобы угостить свой измученный нервным напряжением организм большой порцией латте с мороженым.

Организм был счастлив и признателен за доброту и заботу. Блаженно выдохнув, Аня смотрела в панорамное окно, на спешащих людей с угрюмыми лицами, на стоящие на светофоре машины...

Родители всегда были такими. Ну вот - такими. Чопорными. Сухими. Интеллигентами. Они оба скупы на эмоции, на ласку: страдают редкой формой консерватизма и ханжества. Сказывается «старая закалка» ещё советских времён и, конечно, воспитание. Дедушка был ещё тем сухарём, но как ни крути, родители дали ей всё. Всё и ничего одновременно.

Юзова никогда не нуждалась в одежде, они не голодали. Она не была обременена подработками и всё свободное время уделяла учёбе, а когда пошла работать, мать активно помогала, часто готовила для неё с запасом на неделю. Но при этом всегда что-то требовали. Повиновения. Смирения. Поклонения.