Не вошедшие в рай, или Поющие в терновнике 2

— Так-то оно так. Только как сообщить об этом Клайду? Он просто с ума сойдет, когда узнает. Ему придется спешно вводить кого-то вместо меня на роль. А потом, мы начали репетировать следующую пьесу. «Укрощение строптивой» Шекспира. Там чудесная роль.

— Ничего, у тебя все роли чудесные. Уверен,когда ты вернешься, тебя загрузят ролями так, что некогда будет вздохнуть.

— Ты ревнуешь?

— Ничуть.

— Знаешь, что меня еще беспокоит? В последнее время на меня как-то искоса стали поглядывать в театре. Какие-то странные разговоры за моей спиной. А как только я появляюсь, все начинают болтать о чем-то постороннем. Никак не пойму, в чем дело.

— Прекрати, Джас, тебе сейчас нельзя волноваться. Я буду тебя оберегать. Если тебе неуютно и нехорошо в театре, ты можешь бросить работу прямо сейчас. Слава богу, в деньгах мы не нуждаемся.

Подобная забота растрогала Джастину. Она чувствовала себя на вершине счастья. Одна беда. Малыш еще до рождения вел себя плохо. То ли из-за жары, то ли из-за чего-то еще. Джастина и сама этого не понимала. Ее тошнило не только по утрам, но целыми днями. И пора бы этой тошноте давно прекратиться, а ей конца было не видно. В весе Джас прибавляла мало и медленно. Ее, между тем, мучили отеки и так сильно поднялось давление, что доктор всерьез забеспокоился.

Сперва он предложил ей лечь в больницу до самых родов, но после долгих раздумий и совещаний с Лионом они решили, что лучше все- таки ей быть дома. Психологический комфорт тоже играл немалую роль в процессе улучшения самочувствия женщины. С этим согласились и Лион, и доктор. Тем не менее, несмотря на отчаянные старания окружавших ее людей привести все в норму, Джас чувствовала себя все хуже и хуже. И в результате произошло то, что и должно было произойти рано или поздно. Во время спектакля, на самой эффектной и мощной сцене она потеряла сознание. Вокруг началась суета, занавес опустили, спешно вызвали «скорую». Джас быстро пришла в себя и уехала домой. Однако, после этого происшествия ей в театре стало совсем нехорошо. Все вокруг замечали, что она плохо себя чувствует, но помочь ничем не могли. Театральная жизнь при внешнем лоске отличалась особой творческой жестокостью. Играть хорошо Джас не могла, а плохой игры Клайд бы не потерпел. Пожалуй, в театре не было человека, который бы не понимал, чем разрешится эта весьма щекотливая ситуация. Кое-кто из актрис, понимающих несомненную для них выгоду, которую можно извлечь из данного положения, уже начали увиваться вокруг Клайда. И Джас вполне могла их понять. Кто же не мечтал получить такую роль, да еще в спектакле, столь лестно охарактеризованном критикой, как «лучший спектакль сезона». Рано или поздно эту роль все равно будут вынуждены передать кому-нибудь другому, так почему бы не заложить фундамент будущей славы и богатства именно сейчас, пользуясь моментом?

Клайд тоже с тревогой наблюдал за своей любимой актрисой, но, к чести продюсера, надо отметить, что он решил пока не торопиться, не желая осложнять и без того не самую простую атмосферу, создавшуюся в театре. Все решилось окончательно после того, как Джас во время очередного спектакля потеряла сознание дважды за вечер. После первого обморока она взяла себя в руки и продолжила играть, а после второго у нее уже не было сил подняться и выйти на сцену. После столь печального события ей пришлось все-таки оставить работу. Она сидела дома в подавленном состоянии духа. Ей никуда не хотелось выходить, никого не хотелось видеть. Токсикоз просто замучил ее. Слава богу, что оставалось ждать всего лишь месяц.

Все случилось на неделю раньше, чем она ожидала. Последний месяц выдался чуть-чуть более легким, в отличие от четырех, почти пяти, предыдущих, и Джастина была благодарна судьбе за это. По крайней мере, теперь ей удавалось безбоязненно кушать, не мучаясь ожиданием острых, болезненных спазмов в желудке. Так было и в последний вечер. Джастина, ужинавшая в столовой, вдруг резко поднялась и тяжелой походкой прошла в гостиную, где, читая вечерний выпуск «Дейли телеграф», отдыхал Лион.

— Дорогой, — прошептала она, — похоже, мне срочно нужно в больницу. По-моему, у меня начинаются роды.

— О, господи, — Лион отбросил газету и вскочил, встревоженно глядя на белое как мел лицо жены. — Конечно, дорогая, я сделаю это немедленно. Будет лучше, если пока, до приезда врача, ты пойдешь в спальню и приляжешь.

— Ты не переживай, я же не сию минуту собралась рожать. Но, надеюсь, что скоро. Я почувствовала боль уже перед обедом, но не была уверена.

— А сейчас уверена? — Лион схватил ее за руку, и она засмеялась.

— Прекрати, милый, все в порядке. Можешь спокойно вызывать доктора и не паникуй, пожалуйста.

Через полчаса машину «скорой помощи» уже встречал в приемном покое доктор Браун, который наблюдал Джастину весь период беременности. Лион чувствовал себя беспомощным и по-настоящему испуганным. Он знал одно: если что-то случится с женой или с малышкой, ему этого не пережить.

Джастина улыбнулась, крепко держа мужа за руку.

— Успокойся. Со мной все в порядке.