Не вошедшие в рай, или Поющие в терновнике 2

Через десять дней после четвертой, и последней, операции Пэтси выписали из клиники. Доктор с большим удовольствием сообщил ему и всем остальным, что они могут принять в свои объятия настоящего, полноценного мужчину. Пэтси просто рвался вернуться домой. Ему не терпелось самому сообщить обо всем родственникам. Буря эмоций, бушующая в его душе, требовала выхода. Поэтому, поблагодарив доктора, Джастина и Лион сказали, что он теперь для них, как родной человек, чем заставили старика прослезиться. Они увезли Пэтси, который уже пытался, хотя и с некоторым трудом, но и с большим энтузиазмом, ходить самостоятельно.

Спустя два дня доктор заехал, чтобы посмотреть, как чувствует себя его пациент. Пэтси шел на поправку не по дням, а по часам. Доктор рассказал ему и Джас тине, как необходимо питаться, выписал лекарства и строго-настрого приказал делать оздоровительные упражнения. Джастина заверила его, что будет тщательнейшим образом следить за тем, чтобы все его предписания неукоснительно выполнялись. Доктор остался доволен.

Джимс на радостях пригласил его поехать с ними в Дрохеду и быть гостем на их с Мэри свадьбе.

Старик очень растрогался:

— Я бы с радостью, дорогие мои, но вторая отлучка за последние два месяца очень скажется на моих пациентах. Я вас от всей души поздравляю, желаю вам счастья, а самое главное, поскольку я доктор, здоровья, но, к сожалению, вынужден отказаться от вашего приглашения.

Пообещав заехать еще, чтобы проведать Пэтси, попрощавшись, Ярокер уехал к себе в клинику.

Вскоре из Дрохеды пришла телеграмма, в которой сообщалось, что последние приготовления к свадьбе приближаются к концу и молодоженов ожидают с нетерпением.

У молодых тоже было все готово. И Пэтси, наконец, получил разрешение лететь в Австралию.

* * *

Хотя Джимс и Мэри не хотели никакого грандиозного торжества, противостоять семье им не удалось. Свадьба получилась многочисленной и очень торжественной. Сначала их в домашней церкви обвенчал джилленбоунский священник, а затем вся округа в течение недели праздновала это событие.

Родные Джимса приняли Мэри очень радушно.

Фиона сказала ей:

— Мэри, дорогая, ты — жена моего сына, и теперь здесь и твой дом, и твоя семья. Мы все были бы очень рады, если бы вы с Джимсом остались жить в Дрохеде. Разумеется, мы не можем настаивать, решающее слово остается за вами, но если вы предпочтете остаться, будет просто прекрасно. И еще у меня есть одно сокровенное желание. Мне так бы хотелось понянчить внуков. Дети Мэгги не являются продолжателями рода Клири. Мне не хотелось бы, чтобы наша фамилия канула в века.

Мэри сразу же полюбила Фиону. Между ними установились добрые, доверительные отношения, и она сказала, засмеявшись:

— Об этом вы можете не беспокоиться. Мы с Джимсом очень хотим иметь детей. Да и Пэтси, будем надеяться, скоро нас порадует.

— Я рада за Джимса и рада за тебя, моя девочка, — счастливо улыбнувшись, сказала Фиона. — Надеюсь, что ты будешь счастлива и никогда не пожалеешь о том, что в мужья тебе достался не городской и светский человек. И я думаю, что тебе будет хорошо и удобно в нашем доме. Подойди ко мне, моя девочка, — сказала Фиона. — Я хочу обнять и поцеловать тебя. Я очень рада, что у меня появилась еще одна дочь.

Тщательно все обдумав и взвесив, Мэри решила, что ей действительно будет лучше остаться жить в Дрохеде. Решение это далось ей очень непросто, но зато оно было твердым и бесповоротным. Здесь не будет одиночества, которое постоянно сопровождало ее в городе. Ее будет окружать большая дружная семья. Здесь не будет липких, привязчивых мужчин, которые окружали ее не только в театре, но и везде, где бы она ни появлялась. Здесь она будет приносить реальную помощь, помогая женщинам вести хозяйство. И здесь она будет чувствовать себя действительно нужной. Ведь она была не белоручкой и умела делать все, что только могло потребоваться в сельском имении. И Мэри прекрасно видела, что пришлась по душе всей семье Джимса.

В имении царило радостное возбуждение, которое было вызвано сразу несколькими причинами: появлением в семье новой супружеской пары, быстро поправляющимся Пэтси, несомненно, присутствием девчушек Джастины, которые росли не по дням, а по часам, и постепенно, правда, каждая по-своему, все больше хорошели. Они просто не сходили в рук, и Джастина, смеясь, говорила:

— Вы мне совершенно избалуете детей. Они будут, как ручные котята.

Фиона на это отвечала ей:

— Лаской и вниманием, дорогая, невозможно избаловать детей. Они лишь сами будут ласковее и внимательнее к остальным.

Одним словом, малышки очаровали всех. А Минни и Кэт, совсем уже состарившиеся, просто с ума по ним сходили, как когда-то они души не чаяли в Джимсе и Пэтси.

Торжества, наконец, завершились, и настало время Джастине и Лиону возвращаться домой. И тут всех огорошил Пэтси. Он заявил, что тоже желает поехать в Европу.