Мои глаза прикрыты, пальцы сноровисто бегают по металлическим язычкам, расположение которых я знаю наизусть. Мелодия простая — сочинить её удалось пару декад назад, когда после долгого рейда к Морозным столбам наш отряд приехал сюда, в крошечный городок у Сартоэльского леса.
Я заканчиваю песню, и кастилла замолкает.
— Ну ты… — произносит Блик, уважительно качая головой. — Ну и стихи, Рой. Тебе бы бардом быть!
«Вороны», сидящие в трактирном зале, одобрительно поддерживают сержанта.
— Да какой там, — улыбаюсь я, — Так, баловство одно. Ноты невпопад, слова кривые.
— Зато в них душа чувствуется, — говорит Журавль, сидящий ближе всех ко мне. — У меня так не получается.
— Ну конечно! — смеюсь я. — Не ты ли вчера полный зал здесь собрал? Местные молодухи только и говорят что о «длинношеем вороне с ловкими пальцами». Что это они на пальцы твои смотрят, как думаешь?
По залу прокатывается смешок. Журавль, улыбаясь, кидает в меня варёной картошкой. Я перехватываю остаток от его остывшего завтрака и откусываю большой кусок.
— Давай, музыкант, теперь твоя очередь всех развлекать.
Правда, отойти от камина я не успеваю — дверь в трактирный зал распахивается, и вместе с ледяным потоком воздуха и запахом мороза в помещение вваливается капитан Имлерис. Головы всех солдат поворачиваются к нему.
Ди Марко что-то бормочет, разматывая толстый шарф — очевидно, ругательства. Могу его понять — после того, как мы уничтожили отряд ялайских прихвостней у Санских бродов и доставили магистра Старвинг к Горбам Великана, для “Речных воронов” всё обернулось немного неожиданно.
Вместо службы на фронте и сражений на линии соприкосновения нас отправили на север. И поручили с пятью другими отрядами патрулировать местность от Морозных столбов, на границе с землями северян, до Сартоэльского леса. Отсюда до Ранхольда, где осталась Айрилен, было миль шестьсот, а основные сражения случались ещё дальше на юго-восток от Горбов.
Более того — отряд остался укомплектованным не до конца. Теперь «Речные вороны» насчитывали семьдесят человек. Больше, чем сорок, оставшихся в живых после ночного боя с чернокнижниками и их слугами, и больше, чем было, когда мы выезжали из Ветренного лагеря — но всё равно недостаточно, чтобы называться полной сотней. К тому же в Ранхольде к нам прикрепили лишь одного мага-Практика, да и то — по настоянию Айрилен.
Народу на фронте не хватало, и тот удар, о котором грезили все солдаты, слыша о собирающейся у Горбов силе во главе с генералом Молохом, пока что откладывался. Словно прознав о готовящемся наступлении, Ялайское королевство усилило активность, и именно поэтому вдоль границы требовались патрули вроде нашего отряда. Целыми декадами мы курсировали на морозе и вот уже два месяца уничтожали небольшие группы ялайцев, проникающих в западную часть приграничья.
Зима в этих краях была не чета той, к которой я привык, живя на побережье Рунного моря. Холодная, с постоянными снегопадами и метелями, туманами поутру и пронзительными ветрами, забирающимися под плотную одежду. Это были те самые места, о которых мне когда-то рассказывал Тормунд, откуда он был родом.
Размотав, наконец, шарф, капитан оглушительно чихает, снова вполголоса ругается, и садится за ближайший к камину стол.
— Вина! — небрежно бросает он трактирщику. — Да получше, а не того, которое вчера подавал!
Я вижу, как Блик морщится. Лысому сержанту явно не нравится, что ди Марко постоянно напивается вдрызг, а наутро иногда даже встать из постели не может. Конечно, все мы во время отдыха расслабляемся, но места тут глухие, опасные, и постоянно ходить «под мухой»… Такого себе не позволяют даже самые заядлые любители горячительных напитков в отряде.
А вот мессир Имлерис…