Не время для героев. Том 2

Я начал ежедневно гонять их по утрам на тренировки, в любую погоду, даже когда все прочие отдыхали, при этом сам занимался наравне с воинами, а в сражениях несколько раз спасал своей магией — так что солдаты прониклись ко мне уважением и слушались беспрекословно. Коряга и Блик также попросили перевести их в мою сотню. Пек куда-то запропастился, но я не особо переживал на его счёт. Парнишка был по гроб жизни мне обязан, и я не верил, что он совершит какую-нибудь гадость. Да даже если и так — что он мог сделать?

Куда важнее было то, что Айрилен решила выяснить, на что я способен и подтянуть мои знания в недостающих магических дисциплинах. Каково же было её удивление, когда она поняла, что я умею куда больше, чем она подумала изначально!

Да, мне недоставало опыта, и иной раз я не мог даже понять, что она мне объясняет — настолько сильно разнились классические имперские методы обучения и то, что «преподавал» мне Беренгар. Часто случалось так, что после объяснений и примеров Айрилен ничего не получалось, но стоило поговорить с Сейнорай и рассказать ему, что требуется — как на следующий день заклинание давалось мне легко.

И магесса была поражена этому!

Мы с ней… Сблизились, если можно так сказать. Обсуждали магию, стратегию, тактику, историю, иногда даже перешучивались. С магистром, несмотря на её холодный образ воительницы, не подпускающей к себе никого близко, было довольно легко. Но понаблюдав за ней, я понял, что со мной она общается куда мягче и свободнее, чем с другими.

Впрочем, даже так я не мог сказать ей правду… Не мог признаться, что её помощь с поддельными документами оказалась бесполезна по одной весомой причине. Потому что теперь был человек, который знал, что я — не Рой.

Как раз сейчас я сижу на задней части телеги, глядя на генерала Слэйта. Расположившись за длинным столом, в окружении Молоха, Вангарда, Горация и тысячников армии, он бурно обсуждает план завтрашней атаки на твердыню, запирающую проход к Ялайскому королевству.

А я смотрю на отца и вспоминаю наш последний разговор, который прошёл так странно…

* * *

(Некоторое время назад, сразу после битвы за Лавенгейский вал)

После боя в Лавенгейском валу, после схватки с Советником Иранедера и после того, как я впал в ступор, услышав слова отца, сказанные в крепостном дворе, мы вернулись во временный лагерь. Кристиан обнял Роберта и Нормана, напряжённо ждущих у генеральского шатра и обрадовано вскочивших навстречу, сказал им несколько слов, а затем велел не беспокоить его какое-то время.

Этот же приказ получили адъютанты и гвардейцы, охраняющие отца. Кристиан лишь перекинулся несколькими словами с Вангардом и Молохом, убедился, что в ближайший колокол его не потревожат, пообещал вскоре вернуться в штаб командования — а затем пригласил меня на разговор.

Надо ли говорить, что заинтересованными взглядами нас провожали все? Мои братья, не подозревающие, что я — это я, генералы, охрана, маги, прочие солдаты… Полагаю, в тот момент у них в голове крутился вопрос — чем же этот парень заслужил личную аудиенцию самого Кристиана Слэйта?

Меня и самого терзали самые разные, подчас — тревожные — мысли…

Шатёр не изменился с того момента, как мы обсуждали в нём штурм города. Тот же стол с картами приграничья, те же стулья, личное кресло отца, стойка для доспехов и оружия, пара сундуков, несколько ковров, магические светильники, установленные по периметру, отделённая резной деревянной ширмой спальная часть.

Прошло всего несколько часов, как генералы спорили о нападении на город, но у меня внутри было ощущение, что это происходило несколько дней назад…

— Как ты узнал? — напряжённо спросил я, когда отец расстегнул застёжки и скинул помятые наплечники прямо на пол, а затем устало уселся в кресло.

— Что ты — это ты? — усмехнулся генерал.

— Да.

Я внимательно смотрел на волевое лицо отца. Старался увидеть подсказку о том, чего мне ждать. Не знал, как реагировать — радоваться или бояться. С одной стороны — я испытал немалое облегчение оттого, что теперь он знает, что я жив. С другой…

Как объяснить ему мою магию? Как рассказать о том, что произошло в Верлионе? Как объяснить, почему я выдавал себя мёртвым?..

Из запотевшего на столе кувшина отец разлил янтарное вино по двум бокалам и жестом предложил мне сесть. Я последовал этому приглашению и взял хрустальный сосуд. Он был чуть холодным, а от вина доносился приятный пряный аромат.

Это что, яблоки из нашего поместья?..

— Не считая того, что я отказался верить, будто мой сын мог настолько глупо погибнуть в огне? — отец сделал длинный глоток и пристально посмотрел на меня своими синими глазами. — У меня была вещь, что вселила эту уверенность.

Он отодвинул воротник, подцепил пальцем золотую цепочку и вытянул из-под рубашки висящий на ней фамильный перстень.

Мой перстень! С гербом трёх капель росы, выполненных из синих сапфиров! И они слегка светились…

Отец снял цепочку с шеи и протянул украшение мне.

— Так он был с секретом? — догадался я.