Не время для нежности

— А что поделаешь, Арно, — Фибус попытался произнести эту фразу как можно оптимистичнее. — Время перемен требует быстрых и грубых решений. Можно сказать, что мы стали заложниками положения, а сами находимся на передовой! Иного пути я не вижу.

— Много лет я следовал Вашим указаниям, господин. Порой они казались до абсурдности самоубийственными, но как видите, до сих пор жив — понимал тогда, что был шанс на спасение. Знаю, Вы заботились обо мне, не желали смерти…

— Теперь же что-то изменилось?

— Мне кажется, Вы ведете нас на убой. Там, — махнул он рукой, — только твари. Скоро ночь — раздолье для подземной нечисти.

— Я недальновиден? — Фибус приподнял бровь.

— Идея пахнет глупостью и пренебрежением к жизни!

— То есть, — растягивая слова, начал Лориани, — ты действительно думаешь, что я глуп? — вторая бровь присоединилась к первой.

— Сейчас — да… Простите… имел ввиду — недальновидность, — сказал Арно. — Вами движет месть, — нехотя, добавил он и вновь замолчал надолго.

Порой Лориани разрешал начальнику охраны отпускать шутки и колкости в свою сторону. Благодаря этому удавалось сбить спесь и оценить свои действия с иной точки зрения.

Вздохнул глубоко, попытался расслабиться: воин не хотел его унизить — всего лишь предостерег… Да он и сам считал принятое решение неразумным! Но другого варианта, кроме как отправиться прямиком к провалу, Фибус представить не мог.

Возможно, когда-нибудь потом, за столом собственного кабинета — попивая чай с аданайского побережья, он и отыщет парочку изящных решений, но только не сейчас, когда город тонет, путаясь в пыльной мгле, а за углом караулят невиданные доселе чудовища.

Если судьба разложит карты и те лягут не в масть, все, кто идет рядом с ним, погибнут. А, быть может, и он — пусть даже одним из последних — отправится в мир усопших. Но повторного шанса увидеть происходящее на дне провала Фибусу больше никогда не представиться. Грех — упускать такую возможность.

По безлюдным улицам отряд Фибуса постепенно продвигался к эпицентру катастрофы, постигшей город. Свечение над местом, на котором ранее стояла водонапорная башня, угасло и более не напоминало о себе. Крупные частицы пыли улеглись скорее, чем ожидалось ранее, оставив в воздухе мелких своих собратьев, стремившихся к земле не так охотно. Солнце — едва различимое бледное пятно — медленно опускало лик к горизонту, стремясь погрузить улицы во мрак. Звездному свету не пробиться сквозь упавшее на дома одеяло.

Небывалым запустением отличался нынешний час от любого буднего вечера. Обычно, когда жара шла на спад, на мостовые высыпало неимоверное количество народу: состоятельные граждане намечали встречи или готовились совершить с подругами променад, батраки возвращались домой с выматывающей дневной смены; меж всеми ними, изредка сновали выбирающие жертву воры и воришки, зорко следившие за передвижениями стражи — к темноте патрули удваивались в числе.

Так же никто сейчас не готовился зажигать фонари на оживленных проспектах. В частично разбитых окнах домов, какие попадались по ходу движения, было темно и пустынно.

Фибус Лориани пребывал в наисквернейшем расположении духа. Совсем, совсем не того он хотел достичь, решившись призвать к участию в деле давнего соперника…

Кариссай — похотливый растлитель малолетних девиц, отличался хитростью и коварством, однако имел ряд важных знакомств, и тем дружба с ним была ценна. Практикующие врачевание специалисты, выпади им шанс обследовать старика, наверняка сослались бы на ряд психических и физиологических расстройств у пациента. Нездоровая тяга к молодому телу — девочкам, что поставляли ему работорговцы, — пугала, вызывая у Лориани стойкую неприязнь. Принципы и воспитание, которые он впитал в юности, говорили о том, что извращенная страсть Каррисая чужда плоти погибающего мира.

И оттого, в неопределенном будущем, он планировал устранить безумца, а на освободившееся место поставить верного человека — Герхарта, который заменял Фибусу двоюродного племянника и до сих пор оставался одной из лучших кандидатур. С мозгами без опасного вывиха.

Квартал, в котором погибла Мартина, отряд обходил по длинной широкой дуге. Это здорово замедляло продвижение к центру. Разрушения на окраинах длинными языками врывались в уцелевшие улицы, но казались не столь тяжелы для преодоления, как думалось вначале. Чтобы сократить время, затраченное на передвижение из точки «А» в точку «Б», приходилось идти во всеоружии — напролом. Опасность быть сожранными заживо грозила бесцветным раздвоенным хвостом из-под каждого обломка.

В момент штурма одного из таких препятствий — группы наполовину рассыпавшихся кожевенных мастерских — в отряде стало на двух бойцов меньше. На этот раз выбыл Квол, из личной гвардии Арно, и человек Герхарта.

Начисто лишенное стекол здание встретило их огромной дырой на месте парадного входа. Остатки крыши, словно бы разорванной мощным взрывом, зазубренными металлическими лохмотья свисали до самой земли. С улицы не представлялось возможным рассмотреть, что творилось внутри — на разведку отправились эти двое.