Не время для славы

Кирилл сидел, свежий снежок ложился на «жигули», и Кирилл вдруг с беспощадной ясностью понял, что охранники вовсе никуда не отлучались, – их трупы лежат там, в будке, а рядом ждет человек с «кенвудом», или черной коробочкой «моторолы». Он их достаточно повидал, этих раций, переделанных в самодельные взрывные устройства, дома у Джамала валялись целых три штуки, все – из которых его не взорвали. Боже мой, зачем он отпустил охрану? Хотя охрана вряд ли чем-то могла помочь против ржавых «жигулей».

Прошла еще секунда, другая, потом десять, – и вдруг Кирилл понял, что он жив. Он не знал, почему он жив, и что случилось с подрывником, и где он прячется, но Кирилл понял, что Аллах дал ему несколько секунд, и Кириллу даже не пришло в голову просить у кого-то помощи.

Он выскочил из джипа и открыл заднюю дверцу. Там, лихорадочно роясь, он нашел желтый буксировочный трос. Трос он выкинул на белый снег, развернул джип и зацепил трос за «жигули».

Он сел за руль, завел мотор и дернул. Он ожидал, что «жигули» сдетонируют рывка, но не тут-то было. Джип, взревывая, полз по заснеженной колее, и «жигули» шли вслед за ним. Они миновали стену дома и черные ворота, потом они миновали шлагбаум с будочкой, а потом Кирилл проехал еще пятьдесят метров и свернул на перекрестке, и «жигули» потащило на обочину, и они засели, рылом вверх, в огромном сугробе, загораживавшем подходы к какой-то заставленной машинами пятиэтажке.

Кирилл выскочил из джипа, отцепил трос, снова отъехал от «жигулей» и схватился за телефон, – и тут из пятиэтажки выскочил человек. Человек бежал, подпрыгивая, по свежему снегу, и полы его распахнутой куртки развевались, как крылья летучей мыши. У человека была черная кепка и седая бородка, и он был побит жизнью, как ржавые «жигули».

Человек подбежал к джипу и ударил колесо ногой. Кирилл выскочил наружу, и человек заорал:

– Ты что, окосел? Ты че с тачкой делаешь, а? Крутой, да? Крутой?

От него несло потом и спиртным.

– Ты… где… ее поставил? – медленно наливаясь яростью, процедил Кирилл, – ты ее у моего дома поставил, ты…

Человек ударил Кирилла по челюсти. Точнее, он попытался это сделать, но был чересчур пьян, и Кирилл легко уклонился, выхватил пистолет, и выстрелил в снег перед незадачливым владельцем «жигулей», раз и другой.

Человек сунул руку в карман. Кирилл выстрелил ему в ногу. Брань превратилась в истошный визг, пьяный повернулся и побежал от Кирилла прочь, прихрамывая, как дворняжка, которой отдавили лапу. Кирилл выстрелил поверх его головы, и стрелял, пока не закончились патроны, а потом он сунул руку в карман, и вытащил оттуда вместо новой обоймы какую-то россыпь мелочи и беленький квадратик.

Кирилл вгляделся в квадратик. На нем было написано:

Cyril V. Vodrov

Navalis Avaria

Chief executive officer

И телефоны лондонского офиса.

Кирилл стоял посереди снегопада, с пистолетом в одной руке и визиткой в другой, а незадачливый владелец «жигулей», визжа, улепетывал куда-то в подъезд.

Он, Кирилл Водров, кадровый дипломат, миллионер, владелец особняка в Кенсингтон Гарденс и управляющий директор «Навалис Авария», чуть не убил человека из-за того, что тот запарковал свою машину на улице возле дома Водрова.

Кирилл перезарядил пистолет, и, прицелившись, высадил четыре пули по колесам сползшей в сугроб «пятерки». Потом он шагнул к «жигулям», тут же погрузившись по колено в снег, и сунул под дворники белый квадратик визитки.

Когда он въехал в ворота, на пороге дома стояла Диана.

Она была без платка, и длинная шубка, впопыхах накинутая на плечи, едва сходилась на набухающей ягоде живота.

– Стреляли? – настороженно сказала Диана.

Кирилл обнял ее и зарылся лицом в черные душистые волосы.

– Я не слышал, – сказал Кирилл.

* * *

Кириллу снился сон.

Ему снилось, что он сидит вместе с Джамалудином Кемировым в московском ресторане «Черный бархат», и на сцене, в алом разорванном платье и шубке из щипаной норки, поет Диана. Джамал улыбается, оскалив белые зубы, и кладет в руку Кирилла «стечкин».

– Ты не должен жениться на шлюхе, – говорит Джамал, – убей ее.

Кирилл отталкивает руку со «стечкиным», и Джамал начинает стрелять сам. У Кирилла оружия нет, и он бежит от пуль вдоль какого-то забора, и в душе его один липкий страх, и когда он добегает до сцены, он видит там труп в алом. Он переворачивает труп, и это не Диана. Это Заур.

Лицо Заура разворочено, и из уцелевшего коричневого глаза в глаз Кириллу заползает червяк.

Кирилл закричал – и открыл глаза.

Стрелки на часах показывали половину седьмого утра; тяжелые шторы на окнах спальни были задернуты, и сквозь раскрытую форточку было слышно, как о молл бьется штормовое море.

Кирилл лежал на боку, крепко обняв Диану, и она была живой и теплой, и когда он осторожно положил руку на ее набухший, как капля, живот, он услышал, как там кто-то шевелится.