Не все дороги ведут в храм... (СИ)

   - Вот что еще хотел сказать. Меня вполне устраивают имена Ежа и Травки. Но мне не нравится прозвище храмовой проститутки. Я не стану называть тебя Девочкой и Нок тоже не стану. Придумаем, значит, тебе другое имя. Ты будешь называться... - он с улыбкой посмотрел на Нок, прищурил глаза и продолжил. - Ты будешь называться Птицей. Вполне хорошо звучит. Еж, Травка и Птица. Отличная компания. Осталось вот только понять...

   Ог стянул с одной ноги сапог, поставил в стороне, еще раз глянул на Нок и снова заговорил:

   - Осталось только понять - за кем из вас приходили химаи. Твари эти охотятся на магов. Только на магов. Те кости, что вы видели на валунах - это мертвецы Речных людей. Речные люди верят, что химаи проводят умерших в мир невидимых, потому приносят сюда своих воинов, погибших в битвах, чтобы химаи провезли храбрецов на себе. Поверье у них такое. Как по мне - так глупость, но люди любят свои глупости. С этим ничего не поделать.

   Ог принялся за другой сапог, стянул его, кинул в сторону первого, после встал и расстелил на земле плащ. Растянулся на нем и велел:

   - Все, ложитесь и спите.

   - Химаи приходят за магами? - вдруг шепотом спросил из темноты Еж.

   - Только за магами.

   - Так ведь это ты маг. Мы же не маги, - храбро ответил Еж.

   Нок лишь молчала, все так же сидя на краю застеленного одеялом валежника.

   - Я тоже не маг. - Ответил Ог, - И хватит болтать. И ты, Птица, ложись и спи.

   Вот так просто - раз, и дал ей новой прозвище. А ведь новое имя Девочке Нок дают только после первой ночи любви. Первый мужчина получает право давать такой Девочке имя. Теперь получается что? У Нок есть имя, а первого мужчины не было?

   И слова Ога о храмовых проститутках... Так называют жриц только Железные Рыцари, это не раз рассказывали торговцы, приходящие на Корабельный Двор пропустить рюмочку другую стылой и отведать жареной на углях рыбы.

   Значит, Ог из земель Железных Рыцарей? А вдруг он и сам Железный Рыцарь?

   Беспокойные думы одолевали. Новое прозвище казалось непривычным, чужим и неудобным, точно седло лошади, на котором пришлось трястись весь день. А собственное будущее и вовсе перестало существовать. Вместо понятного представления о том, кто она такая и кем должна стать, пришла пустота и непонимание. Теперь не осталось ничего - ни браслетов, ни стремления к чему-то, ни желания чего-то достичь. Ведь достигать теперь нечего.

   Ничего нет. Ни будущего, ни прошлого. Есть темнота, жаркие угли догорающего костра, широкий круг и рычащие химаи вокруг этого круга. И есть страшный Незнакомец, круто изменивший жизнь.

   Что теперь со всем этим делать?

   Глава 14

   Утром небо опустилось на землю густым белым молоком. Просочилось сквозь ветви кустов до самой травы и скрыло из глаз вершины валунов. Проснувшаяся Травка удивленно пыталась поймать молоко в кулак, протягивала руку и сжимала ладошку. Морщила нос и смешно шевелила коричневыми пальчиками. Невесомый молочный туман бесшумно обтекал Травку, спящего Ежа и открывшую глаза Птицу.

   Малышка такие игры любила. Могла часами перебирать камешки у порога хижины или раскладывать по росту сорванные стебли цветов. Вот и сейчас она сосредоточенно протягивала ладонь и ловила, ловила то, что поймать никак нельзя. Неудачи ее не смущают. И можно спокойно оставить ее сидеть на одеяле несколько часов. Пока белое молоко, сползшее с неба, будет лежать на земле - Травка никуда не денется.

   Птица продрогла. Пришлось ютиться на краю одеяла, чтобы не получить ногой по зубам от Ежа, и от неудобной позы болела спина и затекло правое плечо.

   Но, как бы там ни было, новый день начался, и теперь что они будут делать? Снова скакать верхом до глубокой ночи?

   Птица поднялась, огляделась. Вчерашний костерок бодро потрескивал, взметая вверх хвосты пламени. Рассыпал искры и смешивал горьковатый дым с белым небесным молоком. У края костра, в небольшой миске желтело тесто для лепешек, видимо, из кукурузной муки.

   Появился Ог - принес воды в котелке. Угрюмый, уверенный в себе, неприветливый, он не глянул на Птицу и остальных детей. Будто их и нет, будто вовсе не красивая синеглазая девушка сейчас расплетает рядом с ним длинные черные косы, отливающие синим в бледных разводах тумана.

   Охотник опустился на корточки у костра, ловко выхватил из миски часть теста, размял ее сильными ловкими пальцами и с размаху плюхнул на пристроенную на углях сковородку.

   Видимо, вчерашняя ночная говорливость его закончилась, и он молчал. Грозный меч его лежал на расстеленном прямо на земле плаще, потемневший метал рукояти казался тусклым и синим. Птица тоже не говорила ничего. Рабы не начинают разговор с хозяевами первыми, им вообще не положено говорить. Рабы должны работать.

   Но Ог всю работу взял на себя. И воды принес, и хвороста натаскал. Теперь вот завтрак готовит. Что в таком случае делать Птице?

   - Туман пришел с реки, - негромко сказал Ог, - это значит, что будет не так жарко сегодня.

   Птица не знала, что ответить. Согласиться? Промолчать? Или вежливо произнести: "Как скажешь, господин Ог"? Хотя хозяин запретил называть его господином...