Не все дороги ведут в храм... (СИ)

   Как не слышать? Эту жуткую легенду рассказывают по вечерам матери Линна своим детям. И мама Мабуса тоже рассказывала ее Ежу и Птице, когда те были поменьше.

   Саен подкинул в огонь дров, и когда ленивое пламя вцепилось в кору полешек, повернулся к Птице. Сел рядом, заботливо подоткнул одеяло на Травке. После заговорил, лениво и медленно:

   - По преданиям раньше, несколько сот лет назад на месте этих курганов стоял храм Набары. И возлюбленную Ламуца ее родители продали в этот храм. Так же, как и тебя. Это чудовищно, когда родители продают собственных детей, но беда в том, что не все могут прокормить столько, сколько рождается. Для равновесия вполне достаточно троих - двоих сыновей, чтобы помогали с охотой и на поле, и одной дочери, чтобы выгодно продать ее замуж и получить откуп. Весь остальной излишек ребенков продают. Так ведь? Жрецам, Ордену всех Знающих. Кто купит - тому и продадут. Вот и любимую Ламуца продали, едва ей сравнялось четырнадцать. А он был сильный воин в своей деревней, и братьев родных у него было четверо, и двоюродных три раза по четверо. Потому Ламуц решил вернуть свою девушку и напал на храм Набары и на город, в котором он стоял. Но связанные священным обетом жрицы подожгли храм и сгорели в нем, принеся себя в жертву любимой богине. Вместе с ними пожар уничтожил и половину города, и когда Ламуц добрался до этих мест вместе со своими жестокими братьями, полный гнева и жажды крови, от города и храма осталось лишь пепелище и несколько хижин на окраине. Ламуц сжег оставшееся, и поклялся отомстить всем храмам. А уцелевшие жители прокляли его именем Набары и предрекли скорую гибель, потому что по их словам никто, осмелившийся восстать против богов, не остается в живых. И Ламцу погиб этой же ночью - он и все его братья, от кровожадных надхегов, возникших из подземелий. Так говорит легенда. Ламуца и всех его братьев похоронили в этих местах, насыпав Курганы и назвав их Местью Набары. Потому и приснился тебе плохой сон - наверху неспокойное место. Мало кто отважится оставаться там на ночь.

   Птица слушала знакомую историю и чувствовала, как стынет в ее жилах кровь. Ее стало колотить, точно в лихорадке, и она тщетно пыталась укрыть ноги одеялом, чтобы хоть как-то согреться. Набара не отпустит ее просто так, она очень мстительна. Никто не может восстать против Матери живущих, это знали все. Недаром в Линне убивали всякого, кто осмелился хотя бы словом оскорбить служительницу богини. А тут Птица, предназначенная в жрицы и до сих пор носившая на плечах цветочки девственности и посвящения, покинула город и уходит все дальше от своего призвания и от храма. Не отпустит ее просто так Набара, ни за что не отпустит. Страшный гнев ее обрушиться на голову Птицы, да и на голову Саена тоже.

   Саен вдруг обнял Птицу за плечи, притянул к себе и ласково произнес:

   - Ты дрожишь. Замерзла, или боишься? Не бойся, с твоей Набарой я смогу справиться. И не с таким встречался. Успокойся и постарайся заснуть.

   Он прижал спину Птицы к своей груди, положил на ее ладони свои крепкие, сильные руки и велел, придав строгость голосу:

   - Спи давай. Ничто тебе больше не присниться. Набаре вашей синей и вонючей не тягаться со мной, сил не хватит.

   Он сам укрыл Птицу одеялом, и от его дыхания было немного щекотно шее. От Саена исходила сила, Птица чувствовала ее слишком хорошо. Теплая, ясная, светлая. Как волны моря в жаркий полдень, когда на горизонте ни облачка, и ветер замер, и воздух неподвижен. Объятия Саена были простыми, без мужских притязаний. Он прикасался к ней так же легко, как, например, к Травке или Ежу. Он поддерживал и жалел, и эту его жалость Птица тоже чувствовала очень хорошо.

   Это казалось странным, но Птица все лучше и лучше понимала своего хозяина, словно настраивалась на его тон, на то звучание, что издавала его сила. К хозяину тянуло и влекло с каждым днем все больше и больше. Только не стоит думать сейчас об этом, иначе он поймет, засмеется или... Или что? Овладеет ей, как должен был овладеть еще в первую ночь покупки?

   - Птица, не смеши меня... - еле слышно проговорил над ухом Саен. - Какие вы наивные в этом своем Линне. Наивные и глупые. Спи уже, завтра нам предстоит долгий день. Согрелась хоть чуть-чуть?

   Птица еле заметно кивнула в ответ и порадовалась, что под землей темно и не видно, как она покраснела и нахмурилась. Все-таки уловил ее мысли Саен. Какой же он...

   Приглушенным шепотом полилась еле слышная молитва, Саен говорил тихо, скорее сам для себя. Просьбы высшим существам, духам или... Птица уловила в конце молитвы слово "Создатель" и почувствовала, как подскочило к самому горлу сердце. Все-таки Саен молиться Создателю, и, значит, наверняка живет рядом с Орденом Всех Знающих. Знающие тоже молились Создателю...

   - Кто ты? - еле слышно выдохнула Птица.

   - Я - Знающий, - последовал тихий ответ.

   - Знающих уже нет. От них остались только статуи в Храмах Ордена.

   - Я - последний Знающий.

   - Тебе молятся Железные Рыцари? - вопрос повис в тишине, и только трещал веселый костерок, непонятно чему радуясь.