Не все леди хотят замуж. Игра Шарлотты

– Отец всегда любил нас. По-настоящему. Насколько это было вообще позволительно человеку его положения. Расстраивало его лишь одно – мы с Себастьяном всегда дрались. Точнее, брат начинал первым на правах старшего, мне же оставалось обороняться. Себ обожал отбирать мои игрушки, а после дразнить, когда у меня не выходило их отвоевать обратно. Королева же всегда вставала на его сторону, что бы ни происходило. Только спустя десять лет после рождения я узнал, что она мне не родная мать.

– Как вообще так вышло? – спросила я у Роберта, нагибаясь, чтобы проехать под одной из веток.

Мы уже порядком углубились в лес, и теперь, ориентируясь по солнцу, следовали к югу.

– Наверное, я не с того начал, – тяжело вздохнул младший принц. – Начать стоило со свадьбы короля и королевы и ее не самой легкой беременности. Я знаю об этом только со слов отца. Почти весь срок Лизавета не могла даже встать с кровати – доктора были уверены, что роды она не перенесет. Но когда начались схватки, ко двору пришла женщина, представившаяся повитухой. Ее бы прогнали, но она заявила, что в силах спасти королеву и ребенка, если ее пустят во дворец прямо к королю. Терять было нечего, доктора разводили руками. Лизавета не могла разрешиться от бремени, и только эта неизвестная обещала помощь. Взамен на услугу.

– Что за услуга?

– Женщина хотела ребенка от короля.

Я вытаращила глаза на принца, но тот невозмутимо продолжал:

– И не просто ребенка. Она требовала клятву от королевы, что та признает бастарда своим. Вначале, разумеется, ее выгнали прочь. Непонятная женщина, требующая невозможного, – ее приняли за сумасшедшую. Но когда стало понятно – либо королева умрет, либо есть шанс на спасение, – повитуху привели обратно и поклялись выполнить условия. И случилось чудо – в ее руках Лизавета легко родила здорового младенца, Себастьяна. Незнакомка передала его на руки отцу и сказала, что ребенок родился магом. Слабым, но все же с даром. Собственно, потому женщина и пришла к королю. Пообещала, что способна подарить моему отцу второго сына, куда более сильного. Ведь тысяча лет минула со дня Великого Исхода магии, и древняя кровь вот-вот начнет пробуждаться – прежде всего у тех, кто был потомком нечисти… Как, например, в Лизавете. Ты не знала, что королева-мать с детства умела отличать фальшивые камни от настоящих?

– Нет, откуда? – удивилась я.

– А вот… никто даже не догадывался, что это отголоски просыпающейся магии. По какой-то причине силы передаются лишь по женской линии.

– Подожди, речь же шла о повитухе? – вернула я разговор на предыдущую тему. – Откуда она все это знала? Кто она вообще такая?

– Фея, – коротко ответил Роберт. – Последняя из выживших.

Я пришпорила коня и догнала чуть вырвавшегося вперед принца.

– Но они же крошечные? – Я показала пальцами размер в несколько сантиметров, вспомнив сведения из энциклопедии.

– А еще они умели переселяться в людские тела, – невозмутимо ответил принц. – Фея были нечистью-сущностью. Когда магия исчезла, некоторые из них остались в женских телах. Остальные погибли. Прошла тысяча лет, и осталась только одна, сменившая множество тел. Древняя, но все помнящая. И когда магия начала возвращаться, она это ощутила, а еще скорое собственное угасание… Тысяча лет для такого существа – это немало.

– И тогда она решила попробовать передать свою магию ребенку, – догадалась я. – И выбрала в отцы того, в ком точно течет кровь нечисти. Короля.

Роберт кивнул.

– Тем более когда магия пробудилась в первенце. Фея была уверена в успехе, и, когда попытки зачать удались, королеве Лизавете пришлось некоторое время притворяться вновь беременной, пока другая женщина носила меня.

– И куда она делась потом? У нее хоть имя было?

– Марьяна. Сразу после родов она исчезла, долгое время скиталась по миру, потом осела во Франциссии и пару лет не появлялась при дворе вообще. Не считала нужным.

– Бросила, значит. – Я предпочитала называть вещи своими именами. – А дальше?

– Мы росли с Себастьяном, росли. Дар проявился достаточно рано. У него – видеть сквозь стены, у меня – к перемещению между телами. Мне было три, и тогда я не понимал, почему мать, а я считал Лизавету родной, меня недолюбливает. Думал – сделал что-то плохое. Однажды нарвал в саду цветов и решил сделать ей сюрприз, бросился к ней, обнял, а она оттолкнула. Тогда-то и случился перенос. Это позже я научился делать это незаметно для второго человека. А в первый раз мое сознание оказалось в одной голове с Лизаветой, а детское тело просто рухнуло рядом в обмороке. Тогда перепугались все. Отец больше всего, а Лизавета поклялась, что даже пальцем теперь до меня не дотронется.