Не введи во искушение

   — Он самый...

   — Да вроде бы не должны большевики заявиться. Наши стойко держатся.

   — Слух был, вроде красные вциковских комиссаров на Дон послали.

   — Стёпка хучь бы заехал, порассказал... Он ведь как-никак офицер, хорунжий.

   — Сдаётся, кум, плохи наши дела...

   — С одной стороны — плохи, а с другой — и не очень. Вона как атаман на Круге держится. Орел, истый орёл.

   — Да и на Кубани генерал Деникин с добровольцами лихо двинули. Столицу кубанскую Екатеринодар в бою одолели.

   — Говорят, он к англичанам и французам клонится, от них помощи ждёт. С ними на Совдепию наваливается. Может, и не дойдут сюда большевики... Сказывают, атаман на последнем Круге говорил: только казаки Россию поднимут...

   — А вот скажи, кум, ежели возьмут Москву, кого в цари сажать?

   — Бог его ведает. Одно думаю: Россеи без царя не жить. Ты вот ответь, может ли уважающий себя человек без царя в голове существовать?..

Замолчали, свернули по новой самокрутке.

   — Хороший табачок у тебя, кум.

   — Деручий. Эвон как начадили. Ты в Новочеркасск не собираешься поехать?

   — Да надо бы. Говорят, германец уголёк донецкий грузит.

   — Уголёк не знаю, а вот зерно наше в вагоны засыпают. Хлеб из него в Германии пекут. Хлебушек-то наш дюже пахучий, а они там ерзац едят...

Разошлись с первыми петухами, когда небо уже рассвет тронул...

* * *

Оказавшись за границей Хопёрского округа, Донская армия приостановила своё наступление. Стремительное преследование отступавшего противника казаки прекратили и на все приказы не реагировали. Ответ был один: на кой ляд чужая земля нужна.

Денисов не успевал пересаживаться с коня на автомобиль и снова с автомобиля на коня. По фронту метался, от совещаний устал. Командиры дивизий во всём с ним соглашались, спускали соответствующие приказы по полкам, но казаков в наступление силой нельзя было погнать. Казак — он человек, ему интерес надобен. Когда затронули большевики чувства собственников, стали отбирать зерно, пошли разговоры о переделе земли, казаки разом поднялись, весь Дон за оружие взялся, целые армии повстанческие собрались. А подошли к границам, и враз исчез у казаков интерес — стали за Хопром...

* * *

Из Вёшенской, из станичного правления на Хутор прискакал нарочный с известием членам Круга немедля прибыть в Новочеркасск...

Лето на осень перевалило, ночами стало холодать. Старики из сундуков кожушки достали.

— Духом нафталинным прёт, — поморщился Сергей Минаевич, застёгиваясь.

   — За дорогу выветрится, — ответил Захар Миронович.

Намостили сена в телегу и отправились.

Днём солнце пригревало, кожушки снимали, к вечеру опять надевали. Кровь стариковская не дюже-то согревает.

Ехали Захар Миронович с Сергеем Минаевичем, переговаривались. Всё больше молодые годы на ум приходили.

К ужину коней выпрягут, на морды их торбы с зерном оденут. Сами бутылку первача из сумки извлекут, затычку кочерыжную вынут, по глотку сделают, и сразу жизнь повеселеет. Закусят салом с луком, яйцами вкрутую. А там, глядишь, на песню потянет, голоса, правда, не те, что в молодые годы, с хрипотцой.

Песни поют, какие ещё с давних лет знали:

— Конь боевой с походным вьюком... — начнёт один, второй подхватит...

И по донской степи далеко слышно, как старые казаки поют.

У Семикаракорской через Северный Донец переправились, в Кривенской умылись с дороги, в порядок себя привели, чтобы бравыми казаками в Новочеркасск заявиться.

   — Ты, кум, — попросил Захар Миронович, — коней определи, а я тем часом к Ваньке наведаюсь, может, чего прознаю. Да и мать сала увязала, пирогов напекла...

Охрана Захара Мироновича признала:

   — Не иначе к сыну. Нет его, урядник заутреню в соборе слушает.

Захар Миронович Ваньку в храме отыскал, обнял:

   — Это хорошо, что от Бога не отворачиваешься. Мать вот узелок навязала, сказала, отыщи Ивана непременно... А мы с соседом снова заседать на Круге призваны. — Захар Миронович при этих словах даже крякнул с удовольствием. — Послушаем, что ещё атаман гутарить будет.

* * *

По брусчатке Новочеркасска бегали вездесущие мальчишки-газетчики, призывно орали:

   — Газета «Донской край»! Газета «Донской край»! Хоть умирай, хоть оживай!

   — Приказ генерала Краснова отслужить панихиду по убиенному императору!.. Казнь семьи Николая Второго! Глумление большевиков!

   — Читайте «Донской край», восстановление монархии в России!

Либеральная оппозиция рвалась в драку.

   — Убрать редактора «Донского края» Родионова! Прочь монархиста от редакторского кресла! Долой покрывающего его Краснова!

На Круг либералы завалились толпой, шумели, топали, кричали во всю глотку: «К прошлому нет возврата!», «Мы против монархии!», «Краснов, ваши помощники — ваши враги, уберите их!»

Круг заходился в восторге, аплодировал. Богаевский усмехался, говорил председателю Круга Харламову:

   — Кажется, дни нашего атамана сочтены.

Краснов неподвижно сидел за столом президиума, сцепив пальцы рук. И только чуть заметно билась, пульсировала жилка на виске.

Сергей Минаевич склонился к Захару Мироновичу:

   — Не пойму, кум, чем он им не угодил?