Не взывая к закону

– Пожалуйста, – указывая на свободное место рядом с братом, попросил Рустам.

Обиджонов обернулся, сказал с вежливой улыбкой:

– Извините, тороплюсь.

Он поднялся к чайханщику, выпил пиалу холодного кумыса, легкими шагами сбежал к шоссе. Провожая его взглядом, Махмуд проговорил:

– Гордый… А ведь мы с его отцом в молодости друзьями были…

– Ментяра, – зло бросил Стасик.

Махмуд неодобрительно покачал головой, прицокнул языком.

ГЛАВА 2

Начальник отдела комплектации Землянский опустил на рычаг телефонную трубку, преувеличенно весело обратился к своим сотрудницам:

– Ну что, девочки, кто сегодня на товарную?! Вагончик раскредитовать надо.

Полная блондинка, словно не слыша столь бодрого обращения, склонилась над бумагами еще ниже, усиленно зашевелила серебристо-сиреневыми от помады губами.

На мгновение Землянский уперся взглядом в глубокую ложбинку между ее грудей, которая обозначалась всякий раз, когда девушка принимала позу человека, донельзя углубленного в свое занятие. Потом отвел глаза, мягко укорил:

– Тонечка… Не наблюдаю трудового энтузиазма.

Блондинка вспыхнула, будто услышала что-то очень обидное, быстро выпрямила спину.

– Вы же знаете, Борис Викторович, сколько у меня работы! – с искренним возмущением в голубых глазах воскликнула девушка. – И вообще, это не мой поставщик и не моя позиция! – И, как бы случайно, покосилась в сторону другой сотрудницы, которая после первых же слов Землянского принялась, не мигая, изучать его слегка размытый профиль.

Борис Викторович посмотрел на нее:

– Раечка…

Насмешливый прищур ее глаз заставил его невольным движением поправить модный, туго повязанный, несмотря на жару, галстук. Стараясь не глядеть на высовывающиеся из-под стола загорелые ноги сотрудницы, Землянский повторил:

– Раечка… На тебя вся надежда.

Она взмахнула неподкрашенными, но и без того густыми ресницами.

– Хотите сказать, что это мой поставщик и моя позиция?.. А мне помнится, в мои должностные обязанности не входит заниматься барабанами из-под кабеля… Или вы, Борис Игоревич, считаете, что кабеляж по моей части?

Землянский истерично вскинул руки:

– Понятно! Вас ничего не волнует! Ни то, что вагон стоит-простаивает, ни то, что нашему управлению придется платить штраф! На интересы производства вам наплевать! Нельзя же так, нельзя! Мы сейчас должны перестраиваться, работать по-иному, инициативно! И перестраиваться надо прежде всего самому!

– Я и вижу, что перестроились, – со спокойным ехидством парировала Раечка. – Совсем себя освободили от дел… Удобно. Я, дескать, перестраиваюсь…

Землянский на секунду задохнулся, но тут же продолжил:

– Знаю, знаю! На начальника вам тоже наплевать! Авторитетов для вас нет! Можно подумать, я должен заниматься возвратной тарой из-под кабеля! Как будто трудно съездить на товарную…

– Вот и съездите, – с холодной улыбкой сказала Раечка. – А не желаете сами, отдайте распоряжение подчиненным.

– Каким подчиненным?! – в запальчивости не понял Землянский.

– Нам с Антониной, – все с той же улыбкой на суховатом лице тридцатилетней женщины пояснила Раечка. – Вы же, Борис Игоревич, начальник…

Землянский поступил в управление производственно-технической комплектации, когда Раечка работала там уже второй год. Он сразу проявил себя деловым человеком: доставал для кого-то импортный кафель, моющиеся и фотообои, сногсшибательные унитазы, помогал кому-то вывозить спальные гарнитуры, устраивал бочки для садовых участков, организовывал кубометры наидефицитнейшего бруса для строительства бань «а-ля рус». И стоило прежнему начальнику отдела уйти на пенсию, как освободившуюся вакансию предложили Землянскому, объяснив такое решение тем, что руководителем должен быть мужчина. Конечно, возглавлять отдел, в котором по штатному расписанию значатся всего лишь две единицы, – невелика честь, но Раечку это решение задело. И вовсе не потому, что обошли ее, дело в самом Землянском, чьи слова об интересах производства отнюдь не вязались с его действительными интересами. Доказывать, что выбор начальства пал не на ту фигуру, Раечка не стала, ей это казалось неудобным, хотя про себя считала, что справилась бы с делом лучше, во всяком случае, честнее. Она тихо мстила Землянскому, при каждом удобном случае демонстративно выказывая ему свое пренебрежение.

Причины этой неприязни Землянский понимал. Понимал, что Раечка знает его как облупленного, и уже успел тысячу раз пожалеть о былой откровенности. И, понимая, опасался, что эта гордячка, этот синий чулок со смазливой мордочкой со свойственной ей идиотской прямотой может навредить ему. Поэтому Землянский старался Раечку не задевать. Не хотелось терять пусть не очень престижное, но и не из самых худших место.

Тонечка с испугом слушала перебранку и ничего не понимала. В отделе она работает всего два месяца, устроилась сюда после окончания экономического факультета речного техникума. Училась заочно и все эти семь лет служила в каком-то НИИ секретарем-машинисткой, отчего испытывала к начальству искреннее почтение.

– Давайте я съезжу… – тихо предложила она.