(Не)зачет, Хулиганка!

– Поэтому то, что произошло там, это следствие действия грибов, не более. Я приношу вам свои извинения и предлагаю навсегда закрыть тему поцелуя, забыть о нем.

Кристиан нарочито внимательно принялся за мою вторую пятку. В глаза упорно не глядел.

Забыть такой крышесносный поцелуй, уважаемый господин ректор?! Ага, как же! Забудешь такое! Может у меня это впервые в жизни… Но забыть я точно не смогу!

– Вы про Мохнатку и блох ничего не сказали… – решила я перевести разговор на другую, не менее животрепещущую для меня тему.

– Про что?! – икнул ректор, словно от неожиданности, и покраснел, прямо как давеча.

– Их так зовут. Паучат моих. Большая – Мохнаточка, три остальных мелких – блохи. Это они щекотали меня тогда.

Глава 20

– Лучше бы у вас настоящая была, кхм… Мохнаточка, и настоящие блохи! – выдавил из себя пунцовый ректор.

– Они настоящие. И они очень милые, ну посмотрите сами!

Мохнатка как всегда ластилась к лицу, как кошечка, а блошки прыгали с ладони на ладонь задорно поджимая лапки.

– Сандерленд, из-за этих милых паучат вас могут лишить жизни! И меня, как сообщника. – добавил он, подумав. – Если я вас сейчас конечно не сдам.

Я подтянула под себя залитую спиртом пятку и виновато уставилась от ректора.

– Вы же не сдадите, господин Ротенбергский?

– Сандерленд! – строго произнес Кристиан, – Я старше вас на столько, что мог бы теоретически быть вашим отцом, правда ранним отцом, но не суть. В общем, были бы вы моей дочерью, я бы высек вас ремнем!

А теперь черед краснеть настал у меня. Просто я вдруг явственно представила себе эту картину, и стало почему-то жарко. Очень жарко.

– И сек бы вас каждый день, пока всю дурь бы не выбил! Вы что творите вообще? Вы думаете, вам шутки и баловство с рук всегда сойдут? Вы думаете, что придет ваш отец, положит в Академии новую плитку меж газонов и все уладится? Тогда откройте уголовный кодекс нашего Королевства и прочтите, какое наказание следует за хранение воплоскурьих яиц в городе!

– Но… – произнесла я так же виновато, – у меня нет яиц… они сразу вылупились!

– Это еще хуже, Дейзи! – вдруг назвал ректор меня по имени и подался ближе к моему лицу. – Мне жалко вас! Вы – молодая красивая девушка и вы губите не только себя, но и всю Академию!

Он протянул ладонь и поправил выбившуюся прядь с моей щеки, заложил ее за ухо, а я вся вновь мурашками пошла от этого простого, но такого интимного прикосновения.

– Надо избавиться от пауков! Прямо сейчас! В гостиной комнате есть камин. Я наколю дров, растоплю его и мы сожжем компромат. Пепел никто не сможет идентифицировать, мы развеем его, а я… я буду молчать. И вы молчите! Это единственный выход, иначе смерти вам не избежать!

Я отшатнулась от него, от его речи. Мохнатка испуганно забилась мне в затылок тихонько попискивая слово «мама» на разные лады. Я сняла ее на ладонь и приласкала мохнатую головку.

– Они мне как дети! – всхлипнула я. – Я не могу так поступить с ними! Вы слышали? Они меня мамой называют!

– Я сам Дейзи. Всё сам сделаю! – горячо уверял меня ректор. – Другого выхода нет!

– Нет, не отдам, – первые слезы скатились с моих глаз, – Что хотите делайте, не дам паучат в костер!

Я горько плакала, слезы беззвучно лились из моих глаз. Паучата тихонько и жалобно попискивали, лезли к лицу. Они не могли понять, что происходит. Бедные невинные малыши. За что их в костер? Они и мухи не обидят сейчас, правда всех ос в районе ректорового дома сожрали, но так это только на пользу всем! Они не виноваты, что Дамиан притащил яйца в Академию и активировал их своими клетками, будь они не ладны! Виноваты люди, а не эти крохи!

– Дейзи…

– Ы-ы-ы… – ревела я в три ручья.

– Мама, мама… – пищали блохи.

И ректор, застывший в полной растерянности от этой картины.

– Кто еще знает об их существовании, – наконец справился с растерянностью Кристиан.

– Морга-а-ан… – проплакала я, – и Дамиа-а-ан, это он принес яйца-а-а, чтобы мне подложить во время практики, и чтоб меня Воплоскуры наверняка сожра-а-али ы-ы-ы.

Сопли, слезы, слюни, все перемешалось на моем лице, но мне было так горько и обидно, что внешний вид мой меня не волновал.

– Дризли! – прошипел Кристиан в негодовании, – Не свинью вам подложил этот мелкий засранец, Дейзи, а целого Воплоскура!

Глава 21

– Дейзи, вам опасно находиться в Академии!

Только что господин Ротенбергский совершил то, от чего мог запросто не только лишиться звания ректора, но и надолго подмочить себе репутацию, а заодно и карьеру. Но он это сделал. Ради меня сделал. Воспользовался телепортом чтобы переместить нас из своей спальни в мою комнату в общежитии. Делать это, особенно после демагического взрыва было чревато разными последствиями, вплоть до нового взрыва, но оценив соотношение «риск/польза» от действия, ректор склонился, что телепортация в нашей ситуации была просто необходима.

По другому мы никак бы не смогли проникнуть ко мне в комнату, а это судя по всему было ректору зачем-то надо.