Не здесь и не сейчас

Наверху всё вышло как нельзя лучше. Очень кстати к Марату зашли несколько таких же обаятельных оболтусов, завсегдатаев «Кенгуру». Ребята моментально сориентировались и с доверительной интонацией рассказали маме с бабушкой, что они тоже вот вынуждены уклоняться. В этом, признаться, нет совершенно ничего ужасного. И сами они, и уж тем более — их родители, чувствуют себя прекрасно, и не обращают на назойливых прапорщиков внимания, потому что точно знают: скоро ребята восстановятся в университете и продолжат спокойно учиться на дневном РГФ. А о новой отсрочке они, как юристы-заочники, могут заявить с полной уверенностью и даже ответственностью. Так что Макс в июле спокойно сдаст вступительные, тоже получит отсрочку, и наконец-то будет учиться там, где он хочет, а не там, куда его вынудила пойти советская система образования, игнорирующая иностранный язык и лишающая шансов на престижное инязовское образование талантливых юношей из провинции.

Макс понимал, что всё это лажа. Отсрочка у него могла сохраниться только в случае перевода из политеха в университет. Бросив политех, он окончательно потерял право на отсрочку, и новое поступление в вуз ситуации не исправит. Но возражать, конечно, не стал. А через полчаса он и сам начал верить, будто поступление может его спасти. «Как уедут, надо будет ещё раз уточнить, может, я не знаю чего», — думал он.

Враждебная сдержанность матери и настороженная — бабушки исчезли совсем. Мама, которая как-то призналась Максу, что в юности мечтала учиться в институте не столько из-за знаний, сколько из-за манящей атмосферы студенческих общежитий, и чья мечта осталась неосуществлённой, неожиданно для себя оказалась погружённой в эту атмосферу. Сама того не замечая, она начала поддерживать беседу и даже улыбаться шуткам обаятельных оболтусов. Бабушка тоже поддалась разливающейся вокруг заразительной расслабленности. Минутой ранее Марат мягко внушил ей: надо держаться версии, что они понятия не имеют, где сейчас Макс, поэтому телефонные контакты с внуком, как и телефонные разговоры о внуке надо полностью исключить. В ответ успокоившаяся бабушка стала обстоятельно инструктировать Марата, чтоб тот, заезжая в их райцентр по пивным делам, не забывал заходить к ней и сообщать, что с Максом всё в порядке. Например, что экзамены он сдаёт успешно, а то ведь как ещё про это узнать, раз телефон теперь под запретом, а письмо или телеграмму прапорщикам перехватить и того проще.

— Вы, Марат, сначала через двор наш пройдите и поглядите, нет ли меня в огороде. Сейчас лето, я, наверное, в огороде больше буду. Если в огороде нет, тогда, значит, в квартире, номер восемь квартира. А если там нету никого — подождите во дворе на лавочке, там столик с лавочками у нас вкопан, спросит кто из соседей — скажете, что ко мне, а я надолго не отлучаюсь, разве до хлебного или там молочного дойду. Заодно и пообедаете, зачем вам на ресторан тратиться. У нас, правда, по-простому всё, не так, может, как вы привыкли, но голодным уж точно не оставим, — говорила бабушка.

Параллельно, за другим концом стола, мама вдруг согласилась с одним из оболтусов:

— Ну, раз вы как юрист насчёт отсрочки подтверждаете, то с поступлением, конечно, стоит попробовать.

Макс шумно выдохнул, а на вдохе едва удержался от громкого всхлипа.

13

Перед тем, как уехать, бабушка сунула Максу рублей триста. Эта сумма позволяла осуществить вчерашние намерения насчёт покупки еды и даже скромного непрактичного букета. То есть появлялся шанс отмотать плёнку назад, начав с места, где Марат должен был выдать ему процент за сделку, а вечернее разочарование, безобразную попойку и её ужасные последствия вырезать.

Реализовать план удалось только наполовину. Он купил макароны, тушёнку, пачку американских сигарет и цветы, но оказалось, что в их квартире никто не ждал ни его самого, ни тех скромных трофеев, которые ему сегодня удалось раздобыть, пусть и довольно стыдным способом. Ещё метров за пять до двери Макс почувствовал, что Стаси нет дома. Постучав и не дождавшись ответа, он стал бить дверь руками и ногами, злясь то ли на себя, то ли на дверь, то ли на Станиславу. Он сходил за ключом, оставленным в условленном месте, с порога зашвырнул в квартиру рюкзак с продуктами, бросил цветы на кухонный стол, и достал из холодильника двухлитровую банку спирта.