Не жена

Схватки начались именно тогда, когда я меньше всего ожидала этого. Ночью.

Проснулась, потому что сильно вспотела. Отбросив одеяло, тут же скривилась от тянущей боли внизу живота.

Сходила в туалет. Не помогло. Боли начинали усиливаться. Меня потряхивало.

Я пыталась дышать как учили, но это помогало слабо.

Вызвала медсестру. Она шла так долго, что я не выдержала и вышла в коридор сама.

А потом меня увели на осмотр.

Там и начался мой личный ад.

Засекала время между схватками. Почему-то, временной промежуток между схватками, вместо того, чтоб сокращаться, увеличился. Меня даже хотели отправить назад в палату, но я так скорчилась от боли, что меня оставили.

А потом, по ногам потекло. Отошли воды.

Мне казалось, что их слишком много и они зальют всю комнату.

Низ живота резко скрутило.

Нова чертово кресло. Проверяют, как раскрыта матка. Меня трясет. Почему-то стало резко холодно, потом снова жарко.

Мне кажется, что что — то идет не так. Я говорю об этом акушеру. Та заверяет, что хорошо. Задает вопросы. Отвечаю.

А в голове пульсирует тупая боль.

Снова схватки. Только теперь они стали чаще. Мне больно. Пытаюсь ходить и дышать. Но хочется орать, что все это полный бред и никакие дыхательные упражнения не помогают.

Через пару часов, когда частота и боли усилились, мне поставили обезболивающее. Не знаю, поможет это или нет, но теперь я хотя бы надеюсь, что станет немного легче.

Хочу позвонить Артуру или папе, но телефон остался в палате. Меня не выпускают. Медсестра обещает принести, а потом все становится неважным, потому что, как мне кажется, ребенок начал выходить.

Снова кресло проверка. Да, теперь я точно рожаю. Пытаюсь следовать инструкциям акушера, но порой накрывает такой резкой болью, что мне становится не до этого.

Я думала, что все будет быстрей. Но время тянется, а я все еще не родила. И обезболивающее так и не подействовало.

* * *

— Тужься! Ещё! Давай Карина, ты можешь — строгим голосом наставляла меня акушер. А я…

Мне кажется, что силы закончились еще два часа назад. Боже, как же больно. Страшно. Кажется, что что-то идет не так. И почему ребенок не выходит, если уже начались роды?

Плачу, искусав все губы до крови. Я тужусь. Как могу. Но видимо, толку от этого мало. Почему не получается?

Такое ощущение, что я просто умру на кресле, так и не увидев дочку.

Снова пытаюсь действовать по указаниям врача, но тело становится каким-то слабым и будто не моим.

Глаза открываются с трудом. Моих сил просто больше нет. Какой — то серый туман мешает рассмотреть, что происходит вокруг. Накатывает такая апатия и безнадега, что хочется надрывно выть. Голоса врачей доносятся как сквозь толщу воду.

— Не закрывай глаза, слышишь? Моргни, если поняла — надо мной чье-то лицо. Я пытаюсь моргнуть, но вся будто парализована. Не знаю, получилось или нет.

— В операционную ее — чей — то крик становится последним что слышу, прежде чем я проваливаюсь в густой мрак.



Глава 27

Артур.

Сегодня я планировал пробыть с Кариной подольше. Нужно только позвонить лечащему врачу и договориться, чтоб мне изменили часы приемы. Я очень сильно скучал по своей девочке.

Звонок ее отца ранним утром сразу же заставил насторожиться.

— Езжай срочно в больницу. Мне сейчас позвонили. Карине сделали операцию, не смогла родить сама. Врач толком ничего не объяснил, сказал, что разговор будет только при личной встрече. Узнай, все что сможешь, я прилечу через пару часов.

Так быстро я еще никогда не гнал. Нехорошее предчувствие охватило душу. Только бы с моими девочками было все нормально.

В больницу буквально влетел. В регистратуре потребовал отвести меня в кабинет главврача, потому что эти курицы отказывались говорить мне какую-либо информацию.

Врач оказался на операции, и пришлось ждать его в холле, так как меня не пропустили охранники.

Я раз за разом набирал Карину, но телефон не отвечал. Гудки шли, а ответа все не было.

Когда наконец появился этот чертов доктор, я готов был придушить его.

Он молчал всю дорогу до своего кабинета, чем только усиливал мой страх. Что, черт возьми, произошло?!

— С малышкой все хорошо. Здоровая и крепкая девочка. Сейчас она в палате для новорожденных.

— А Карина? — сипло спросил, ощущая нарастающую злость и страх за мою девочку.

— Мы сделали все, что смогли. Роды были тяжелые. Она не справилась. Пришлось экстренно делать кесарево. Только, она все еще не пришла в себя — доктор устало протер глаза.

— В смысле? Где она?

— В реанимации.

— В каком смысле, она не пришла в себя? Что с ней?

— Она в коме. Уже более пяти часов.

— И как такое произошло? — это был последний мой здравый вопрос, потому что, после того, как врач начал объяснять, из- за чего все случилось, я чуть не набросился на него. Удержал меня Каринин отец. Он крепко сжал мои плечи, оттаскивая.

Дальше, все как дурном фильме.

Меня просто вытащили на улицу охранники, потому что, я не имею право там находиться, ведь по документам, я Карине никто. А то что там моя дочь, это потребовали еще доказать, ведь как отец я нигде в бумагах Кариной не упоминался.