Не женское это дело…

Жаль, нет моей партнерши. Женщина, актриса, это она может рассказать лучше меня. Но, она – птица певчая, чтобы петь, ей надо летать. Поэтому она редко надолго задерживается на одном месте.

Слушайте нашу музыку, и вам откроется мир! – чем не первомайский призыв, расхохотался Мастер.

– Но ведь сегодня вы пели один. Вы нарушили принцип?

– А что есть такая вещь как принцип?

В пространстве металось недоумение, нервный смешок и нарастало напряжение. Только звездное небо оставалось невозмутимо спокойным, а Мастер невозмутимо веселым.

– Вы принесли весть? Мы просто не слышим? – Прозвучал робкий полувопрос из дальнего угла комнаты.

Ангел уже готовый шагнуть в пляшущее, смертельно-животворящее море огня, в последнее мгновение все-таки пожалел нас и обернулся. И каждый, кто видел это, навсегда запомнил взгляд, проникший именно в его душу.

В это же время на острове, посреди одного из самых благосклонных к человечеству морей, на открытой веранде небольшой виллы, на холме земли столь древней, что историки уже давно молчаливо прекратили выяснять, когда же началась здесь жизнь человеческая, одетый в изумрудный, в тон моря балахон, перед мольбертом стоял художник. Одежда предавала ему вид несколько романтический, седые кудри легко трепал сухой горячий ветер с гор, пахнущий всем, чем только может пахнуть ветер в месте, где растут мандарины, бананы, гранаты, цветут бугенвилии и пасутся козы.

Картина на мольберте была только что закончена.

Часть вторая

Какая красивая женщина! Чуть тронутая солнцем кожа, прекрасная линия плеч, открытое, с удивительным изгибом губ и неожиданно серьезным и глубоким взглядом зеленых глаз, лицо. Нет, дело не в этом. Цельная, сильная, как безупречно взятый аккорд, как чистый открытый звук.

Какая женщина!

Она увидела и узнала Птицу Певчую в толпе встречающих сразу, как будто та стояла одна на пустынном берегу.

– Здравствуй, зачем приехала?

– Ну, дела! – не в силах соблюдать хоть какие-то приличия она опустилась на ближайший стул и разразилась почти истерическим хохотом.

– Девочки, все в мире, конечно, повторяется, но не до такой же степени.

Мороз был адский. Она шла по пустынной улице совершенно незнакомого городка, пытаясь разглядеть в темноте таблички на домах, время от времени ей навстречу попадались тихие закутанные люди с бидонами, расспрашивать их о чем-либо не хотелось. Недостроенный дом темной громадой возвышался в конце улицы: «Похоже, что сюда». Она с опаской пробралась по строительным сходням и, освещая путь зажигалкой, поплелась на седьмой этаж. Запах плова. Кому еще так везло с путеводной нитью!

Дверь открылась. В дверях стояла молодая женщина: «Зачем приехала?»

Она уверенно шагнула через порог.

– Успела? – раздалось из глубины квартиры.

– Если пустишь, значит успела.

– Проходи, проходи, – он появился на пороге кухни, как всегда неожиданно большой, домашний. – Девочки, потом будете отношения выяснять, давай сначала кормить человека с дороги.

– На картину посмотреть. Тебя разве не предупредили? Говорят, здесь написана единственная в своем роде картина.

***

Они ехали вдоль берега моря, не спеша, иногда перебрасываясь вежливыми фразами о красоте этих мест, природе, погоде.

Да и куда было спешить. Так многое произошло, так многое могло произойти.

Мир чудесного не терпит суеты.

С трудом вскарабкавшись на крутую гору, машина остановилась у ворот небольшой виллы.

– Двери открыты, еда на столе, все, что понадобится, найдешь, не маленькая. Я буду часа через три.

Она резко развернула машину, и та мгновенно исчезла за изгибом горы.

«Так, значит».

***

Они смотрели в упор, не мигая, не отводя взгляда ни на мгновение. Они не о чем не спрашивали и ничего не ждали. Чистый взгляд – ни зова, ни обещания. Тайна холодна, у тайны нет определений. Ею нельзя овладеть, к ней можно приобщиться… и замолчать.