Не жизнь без тебя (СИ)

И он, не стесняясь Ольги, встал на колени и, откинув покрывало, прижался губами к подушке. Поражённая силой его горя, Оля не могла двинуться с места. Её взгляд словно прирос к макушке с начавшими отрастать волосками. И, может, из-за этой просвечивающей кожи головы, Витька показался ей малышом, которого хотелось пожалеть, и она, не в силах сдерживаться, бросилась рядом с ним на колени и стала гладить его по голове, приговаривая и сюсюкая.

Витя поднял лицо от подушки, зелёные глаза казались огромными от застывших в них слёз, губы кривились уголками вниз.

- Не надо меня жалеть! Иди вниз. Я сам уберу эту комнату.

- Пожалуйста. Не мучай себя! Давай пойдём в кино.

Витя снова приблизил подушку к лицу и вдохнул.

- Подушка хранит её запах. У неё был неповторимый запах тела. Очень вкусный. Ей не нужны были духи. Мне не нравилось, когда она ими пользовалась.

Витя бережно, словно ребёнка, вернул подушку на место и заботливо укрыл покрывалом. Заметив тряпку, которую Оля оставила на тумбочке, принялся бережно стирать пыль с туалетного столика. Прошлое настолько захватило его, что он не замечал Олиного присутствия, словно она стала одним из предметов мебели.

Он никогда не сможет её забыть! - подумала Ольга. У меня нет не единого шанса. Она почувствовала, как у неё защипало в носу, и она тихо вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. В той комнате, которую она привыкла именовать своей, на диванчике лежала бронзовая юбка и кружевная кофточка – наряд, который она собиралась одеть в кино. Сейчас он показался ей таким же неуместным, как узкие колготочные джинсы на женщине шестидесяти лет.

«Кина не будет!» – громко сказала она себе и, скинув вещи на пол, разрыдалась.

Глава 20

Возвращаясь из Испании, Кристина вспоминала детство – пожалуй, единственное время, когда была счастлива, просыпаясь утром, чтобы встретить новый день. Особенно любила выходные. Мама крепко спала, а отец – такая же ранняя пташка, как и Кристина, - поднимался рано. Перемещались на цыпочках, чтобы не разбудить маму. Заходили кухню выпить стакан молока или кефира и в любую погоду отправлялись на прогулку. Было так здорово идти, откусывая печенье, держать отца за руку и глазеть по сторонам. С отцом она чувствовала себя такой уверенной, что запросто могла показать язык проходящему мимо мальчишке. Иногда они гуляли в парке, и папа высоко – мама так никогда не позволяла – раскачивал её на качелях. А потом они, голодные, возвращались домой, покупая по дороге горячий батон. К этому времени мама уже была одета и причёсана. Она говорила, что белый хлеб портит фигуру и позволяла себе отщипнуть лишь несколько кусочков.

Папа обнимал маму за плечи и, заглядывая в глаза, спрашивал:

- А сколько ты мне позволишь съесть бутербродиков?

Мама делала строгое лицо, тыкала пальчиком в слегка намечавшийся животик. Папа обижался, втягивал живот и отставлял тарелку на дальний край стола. Кристина смеялась и думала, что когда она вырастет: у неё тоже будет такая же замечательная семья.

А ведь в то самое время папа начал ездить в Москву, где познакомился с мамой Марины. Значит, что-то в их семье перестало устраивать его, если он обратил внимание на другую женщину?

Кристина не могла его осуждать: сама успела запутаться и потерять себя в любовном треугольнике. Она нахмурилась и отвернулась к окну. А было ли что потерять к тому времени? Была ли она сама в тот момент, когда её пытались изнасиловать, и Витька спас её от ещё одного позора? Впрочем, цинично подумала она, для её тела это уже не было бы таким позором, как для другой девушки. Её позор пришёл куда раньше, когда она сняла футболку перед похотливым взглядом Петровича, чтобы их не выгнали на улицу.

Ошибка номер один, - мрачно подумала Кристина.

В тот момент, когда она узнала о болезни мамы, в её мозгу звучал папин голос: «Ты должна заботиться о маме. Она такая слабенькая».

Уже в то время, когда они жили вместе, у мамы то не было сил, то болела голова. А папа мог после работы забежать на рынок за продуктами, дома надеть фартук и отправиться на кухню, чтобы приготовить ужин по новому рецепту. А потом ещё помыть посуду, поиграть с Кристиной в морской бой и уложить её спать.

Мама часто лежала в гостиной со спущенными шторами и «плохо себя чувствовала», а им приходилось справляться самим и с домашними заданиями в школе, и с уборкой квартиры. Когда папа уезжал, просил Кристину заботиться о маме и не огорчать её. Однажды она спросила: «А почему я должна заботиться о маме, а не она обо мне? Ведь я же маленькая». Папа обнял Кристину за плечи и сказал: «У неё нет таких сил, как у нас. Она быстро устаёт».

Кристину осенило, что папа, сам того не желая, заложил в неё программу, которую она выполняла с тех пор, как мама заболела. Как только маме грозила опасность, у Кристины сносило крышу от страха, что она может потерять её. Она жалела её, как ни одного человека в жизни. И всё же потеряла её. Не уберегла. И в этом её вина. Если бы только она не обратилась за помощью к Николаю, всё пошло бы по другому сценарию.