Не злите Броню

– А Витя – это тот алкоголик, которому вы летом брагу продавали? – уточнила тетя Ася. Гренадерша побагровела.

– Бросьте, Зинаида Михайловна, – увещевала ее тетя Ася. – Не стоит вам с водкой связываться, давайте я помогу вам другой заработок найти.

Гренадерша вдруг сникла.

– Не продавала я никакой водки, – тихо пробормотала она. – Кто-то воспользовался моим именем… и моим двором… а все поверили, что я… – ну как я могла продавать водку, это уж совсем ни в какие ворота… – дрожащим голосом закончила она и, сгорбившись, пошла к выходу.

Дети притихли. Их летняя проделка, когда они, пустив слух, собрали на дворе Гренадерши всех местных пьяниц и продавали им дешевую брагу, показалась им не такой невинной, как раньше.

– Странно как, – пробормотала Клеопатра Апполинариевна. – Я ей почему-то поверила. Но только кто же тогда…

Тетя Ася бросила взгляд на детей и от нее не укрылось виноватое выражение их лиц.

– Ну-ка, выкладывайте, – вздохнула она. – Я все вижу!

Бронька с Владиком, глядя в землю, упорно молчали, а Ирка, которая была автором идеи, стала потихоньку рассказывать.

– Ну, молодцы! – тихо сказала тетя Ася. – Вы понимаете, что вы ее оклеветали? Зачем вы это сделали?

– Она тогда про Клеопатру Апполинариевну слухи… убитым голосом сказал Владик, – и нам показалось, что она такая противная… и мы решили ее проучить…

– Может, она и противная, – сказала тетя Ася, – но она, в сущности, очень одинокий человек. Ей некого оберегать, любить, советовать. Вот она и осуществляет это свое желание, где может. Внучку к ней ей отпускают только на месяц, а так весь год она одна.

Наступила томительная пауза. Ирка чуть не плакала. Теперь ее затея казалась ей глупой, и было до слез жалко Гренадершу. Мальчики тоже молчали, всем своим видом изображая раскаяние.

– Да-а-а, – протянул Валерий Павлович. – Надо бы извиниться.

– Ни за что, – закричала Ирка. – Дядя Валера, пожалуйста, пусть она лучше не знает, что это мы.

– Интересно, – сказала Катюша. – А как же ей восстановить свое доброе имя?

– А мы будем всей деревне рассказывать, что она не могла этого сделать, – робко предложил Бронька. – И ей скажем, что мы ей верим. Может, на шашлыки ее пригласим? Я сбегаю, – умоляюще посмотрел он на Валерия Павловича.

– Ну, сын, ну, удружил, – сокрушался отец, почесывая затылок.

– Бронька! Тебе хоть стыдно? – грозно спросила Аля.

– Это я виновата, – вздохнула Ирка. – Я все придумала.

– Ну как ты могла, – села на Бронькину скамейку Катюша.

Владик с Бронькой дружно вздохнули и засопели.

– Надо признаваться, – решительно сказал Дима. – Раз вы такое натворили, вместе пойдете извиняться.

Ответом был такой дружный протест, что Дима тоже присел на скамейку рядом с женой. Горячая речь Владика и Ирки сводилась к тому, что они признают свою вину, но сгорят со стыда, если именно Гренадерша узнает, как они ужасно поступили. А поскольку она очень противная, – на последнем пункте они продолжали настаивать, несмотря на вялые возражения взрослых, – то она будет вспоминать об этом на каждом шагу, и они уже никогда не смогут и носа показать в эту деревню.

С этим тетя Ася, зная Гренадершу лучше других, не смогла не согласиться. Валерий Павлович присел на скамеечку в глубоком раздумье.

– Стоит! Держит! – вдруг ликующе закричал Бронька.

– Кто стоит? Кто держит?! Кого? – в ужасе повскакивали со скамейки взрослые.

Бронька растерялся.

– Скамейка держит, – неуверенно пояснил он. – Вы все на ней сидите, и она не падает.

– Тьфу! – возмутился Валерий Павлович. – Вот и поговори с ними. Так, Бронислав, немедленно дуй к Клеопатре и приглашай ее на шашлыки.

– Нет-нет, – возразила тетя Ася. – Это лучше сделаю я.

– И я, – присоединилась к ней Клеопатра Апполинариевна.

Неизвестно, о чем она шепталась с Зинаидой Михайловной, но через полчаса они вернулись вместе. Сияющая Гренадерша принесла банку соленых помидор, церемонно уселась на Бронькину скамейку и завела светскую беседу:

– Ах, как прелестно. Скамеечка в саду – это замечательно.

Бронька зарделся, ожидая комплиментов.

– Не зря Саша летом потрудился, – продолжила Гренадерша.

«Не зря мы у тебя в саду брагу алкашам продавали», – подумал оскорбленный до глубины души, нераскаявшийся Бронька.

Из дома, позевывая, вышел заспанный Валентин. Увидев дружную компанию, усевшуюся за шашлыки, он обиделся.

– Ну вот, – недовольно сказал он. – Заснул – и чуть шашлыки не проспал. Вы бы, наверное, мне и не оставили ничего.

– Кстати, – вспомнила Нина Федоровна, – а Света тоже придет?

Все уже начали привыкать к ее неожиданным высказываниям, но Костя, который редко с ней общался, поперхнулся шашлыком.

– А вы ее тоже приглашали? – испуганно спросил он, откашлявшись.

– Нина Федоровна, дорогая, а почему вы ее вспомнили? – удивилась тетя Ася.

– Я думала, вы пригласили, – спокойно сказала Нина Федоровна.

Все молча вытаращили глаза.

– Она проезжала на машине мимо нас, вот я и подумала, что на шашлыки, – объяснила Нина Федоровна.

– Проезжала мимо? Где?

– Да там еще, – неопределенно махнула рукой Нина Федоровна. – Когда к деревне подъезжали.

– Это точно она была? – допытывался Костя.

Нина Федоровна оскорбилась.