Не злите спецназ!

Цейман вышел. Вот тоже страдалец, подумал Седов. Неужели любовь может скрутить так, что начисто парализует волю, лишает достоинства, рождает готовность унижаться ради того, чтобы хоть на мгновение быть рядом с той, что запала в сердце? В ногах валяться, лишь бы она не уходила… Разве это любовь? А может, напротив, это и есть настоящая любовь? Черт во всем этом разберется. Цейман попал крепко. Надо бы с Викторией поговорить, но как? Она усмехнется или возмутится — какое ваше собачье дело, с кем мне миловаться, а с кем — нет? И будет абсолютно права. Ее личная жизнь — это ее личная жизнь, а не Седова и Цеймана.

Майор вышел в коридор, где столкнулся с Верицкой.

— Вы? Интересно, по какому поводу, Людмила Константиновна?

— Я же докладывала. Мне необходимо дополнительное общение с иностранцами, дабы определить, насколько полно они владеют в первую очередь русским языком.

— И для этого вы решили тревожить иностранцев в их свободное время?

— Я выполняю свои служебные обязанности.

— Не слишком ли рьяно, капитан? — улыбнулся Седов.

— А вы что, ревнуете?

Седов чуть не поперхнулся.

— Ревную? Кого?

— Вы черствый, жестокий человек.

— Вот те на! За что же вы меня так, Людмила Константиновна?

— Вы все прекрасно понимаете.

— Так, капитан Верицкая. Как командир отряда запрещаю вам общение с подчиненными. Прошу покинуть главный корпус. При необходимости вам предоставят и место, и время исполнения служебных обязанностей. А сейчас ступайте во второй корпус. Моим людям нужен отдых, а также адаптация к новым условиям. Языком же они владеют превосходно: и русским, и французским, и немецким, и английским. Вам все понятно, капитан?

— Я доложу о вашем хамском поведении генералу Белоногову.

— Сколько угодно. Спокойной ночи.

Верицкая, хмыкнув, резко развернулась и быстро пошла по лестнице на выход из главного корпуса.

В 23.00 капитан Коновалов объявил отряду отбой.

Наутро в субботу, 30 апреля, бойцы секретного подразделения «Z» получили форму, оружие, спецсредства и снаряжение. Всё внимательно осмотрели, проверили и вновь сложили в ружкомнате, но уже в свои персональные шкафы.

До 10.00 офицеры занимались подготовкой камуфлированных костюмов. В 10.30 сотовый телефон Седова прозвучал сигналом вызова. На дисплее высветились буквы «ПТ» — значит, звонил полковник Трепанов.

— Доброе утро, Александр Владимирович! — ответил Валерий.

— Скорее уже день, майор… Так, Валера, слушай меня. Белоногов на пути к вам, я выехать не смог. Значит, экипируй отряд по полной форме и в 10.50 строй его в холле второго этажа. Генерал хочет посмотреть бойцов по-боевому. Понял?.. Давай, у тебя не так много времени.

— Есть!

Отключив телефон, Седов вызвал к себе заместителя.

Ровно в 10.50 бойцы вновь сформированного подразделения находились в холле второго этажа, готовые к построению. Майор Седов и комендант базы полковник Будин вышли на площадку перед главным корпусом.

В 10.57 от дежурного по КПП прошел доклад о том, что автомобиль генерала вошел на территорию, а через две минуты лимузин остановился у главного входа.

Белоногов вышел из машины, Седов пошел навстречу. Подойдя, отдал честь, доложив:

— Товарищ генерал-полковник, весь личный состав отряда «Z» собран для смотра. За прошедшие сутки происшествий не случилось.

Генерал пожал руку майору:

— Значит, Валерий Николаевич, у тебя порядок?

— Так точно! Но люди нервничают.

— Почему?

— Потому, что отряду предстоит без подготовки включиться в боевую работу и пройти мутную процедуру медицинской обработки.

— Это понятно и объяснимо. Но все успокоится, и ты знаешь об этом не хуже меня. Где находится личный состав отряда?

— В главном корпусе, на втором этаже.

— Форма одежды?

— Боевая с оружием.

— Добро! Веди к подчиненным, Валерий Николаевич.

— Один вопрос, товарищ генерал. Когда прибудет спецбригада?

— В 16.00. А в 17.00 она уже покинет территорию базы.

— Всего час на обработку двенадцати человек?

— А ты думаешь, вам операции делать будут? Укольчик, несколько минут гипноза — и все!

— Понял… Прошу в здание!

— Извините, товарищ генерал-полковник, а мне что делать? — подал голос комендант базы.

— Занимайтесь по своему плану.

Генерал с командиром отряда поднялись на второй этаж.

— Смирно! — скомандовал капитан Коновалов.

— Вольно! — ответил Белоногов и пошел вдоль строя, пожимая каждому бойцу руку. Поинтересовался у немца: — Как настроение, лейтенант Аппель?

— Превосходно, герр генерал.

— Замечания, жалобы, предложения по временному обустройству есть?

— Никак нет!

Следующим офицером, у которого остановился Белоногов, был турецкий капитан.

— Вы всегда такой мрачный, Бекир?

— Нет, генерал, — на чистом русском языке ответил капитан, — с того момента, когда террористы пустили под откос пассажирский поезд, в котором ехали моя жена и трехлетний сын. Они погибли.

— Вот, значит, как… Извините, не знал. И в вашем личном деле об этой трагедии ничего нет.

— Трагедия произошла до того, как я поступил на службу.

— Понятно… Примите мои соболезнования… Значит, вы пошли в спецназ, чтобы мстить за жену и сына?