Не злите ведьму. Сказочная работёнка

Я открыла бездонную сумку, для удобства трансформированную в современный на вид рюкзачок, и выпустила оттуда Нефёда и Фросю. Не знаю, чем всю дорогу занималась кикимора, но домовой однозначно пользовал блюдо с голубой каёмочкой – он выглядел даже не сытым, а в очередной раз объевшимся. Поскольку эта нежить после освобождения от власти Марии имела статус свободной, я не приказала навести в доме чистоту, а вежливо попросила. Возражений не последовало, но Нефёд сразу же поинтересовался, где Батон, и долго сокрушался по поводу того, что его хвостато-усатого друга после отъезда Петра Семёновича выставили жить на улицу. Ворчание прекратилось только после того, как Власов клятвенно пообещал отыскать потерявшегося кота. Нефёд приступил к уборке, а Фросю мы пригласили за журнальный столик переговоров, поскольку она знала подробности недавних событий едва ли не лучше, чем мы с Власовым, вместе взятые.

Разговор получился долгим, содержательным и весьма неприятным, особенно когда речь зашла о взаимных изменах. Эта тема оказалась самой сложной.

– Толя, о какой семье может идти речь, если мы оба пошли налево в первой же сложной ситуации? – спросила я. – Да, тебя на это толкнули обман и отчаяние, а меня – магия, но дальше ведь лучше не будет. Я не перестану быть ведьмой, и рядом со мной тебе уже никогда не будет комфортно. Я не могу гарантировать, что следующая встреча с Лопатиным или кем-то другим со схожей природной энергетикой не закончится очередной изменой. А ты? Ты можешь дать гарантию, что не захочешь жить по-человечески с нормальной женщиной и в нормальном окружении? Мы не можем быть вместе, понимаешь? Не знаю, как с этим справляются другие ведьмы, но в отношении меня Белена была права – я обречена на одиночество.

Я говорила, а он внимательно слушал. Потом было наоборот. В процессе дискуссии мы попросили Фросю приготовить чай. Она принесла с кухни чашки с горячим напитком, а Нефёд притащил сахарницу и розетку с конфетами. По привычке заедать стресс сладостями я бездумно схватила со столика выпавшую из розетки карамельку. Мятную.

Со стороны нежити это было по отношению ко мне величайшей подлостью. Мои чувства принадлежат мне, и никто не имеет права решать, должна я их испытывать или нет. Я даже не сразу поняла, что произошло. Это было как… Да больно это было.

– С тобой всё в порядке? – взволнованно поинтересовался Власов, когда я на полуслове замерла и смертельно побледнела.

А я не смогла ничего ему ответить, потому что старательно сглатывала подступающий к горлу ком слёз.

– Ваш спор был нечестным, потому что она избавилась от кое-каких чувств, – доверительно объяснил Нефёд Власову. – Теперь всё честно, но я, пожалуй, пойду, пока мне не влетело за самодеятельность.

Я швырнула в него чашку с кипятком и разревелась. Нефёд увернулся, чай расплескался по ковру, чашка выкатилась на светло-коричневый ламинат и осталась лежать там, потому что нежить предусмотрительно спряталась, опасаясь возмездия. А я плакала. Когда не испытываешь к людям никаких чувств, решать их судьбу очень легко. Всё выглядит совсем по-другому. А когда любишь, сама мысль о возможности их потерять становится невыносимой. В тот момент мне и правда захотелось сбежать. Спрятаться, снова вырвать из своей души то, что причиняет боль, а потом исчезнуть и больше никогда не попадаться Власову на глаза.

Он сидел в кресле напротив меня по другую сторону журнального столика. Упёрся локтями в колени, положил подбородок на сцепленные в замок руки и думал о чём-то своём. Не пытался утешить, ни о чём не спрашивал. А потом сказал:

– У Владика зубки начали прорезаться. Он температурит, капризничает и плохо ест. Эля, я не справлюсь без тебя. А с другими не хочу. Я люблю тебя, понимаешь? Вместе со всей твоей магией, нежитью и проблемами. Тебе решать, конечно, но на одиночество ты обрекаешь себя сама. Не отказывайся от нас, пожалуйста. Подумай ещё раз.

Глава 2. Самое ценное

Власов всегда казался мне таким сильным и несгибаемым, но безжалостный мир колдовства и магии сломал его. Я видела это в любимых глазах. Слышала в голосе. У каждого человека есть предел возможностей, и для нормальных людей он ограничивается реальностью. Толя своего предела достиг. Он ничего не мог противопоставить врагу, в существование которого даже поверить сложно. Но он не сдался. Согнулся под грузом обстоятельств, устал, но всё же хотел остаться рядом со мной.