Не знает заката

– Именно так, – сказал он, вытирая салфеткой пальцы. – Хуже всего здесь то, что мы и в самом деле выстроили систему власти, когда все зависит от одного человека. Исключительно от его воли, его желания. Премьер и министры, конечно, работают, но ведь правительство можно убрать одним росчерком. Для этого требуется только оформить указ. И если возникнет такая необходимость, президент может сам сесть за компьютер и набрать нужный текст. Соответствующие шаблоны у него имеются. Премьер может войти в кабинет, даже не подозревая о своем увольнении… И получается, что мы все, вся страна, все сто сорок пять миллионов граждан, тысячи самолетов, танков, ракет, тысячи ядерных боеголовок, все – в руках одного-единственного человека. А что завтра родится у него в голове? Какие его озарят идеи, какие неожиданные завихрения? Ведь все действительно неустойчиво, все смутно, неопределенно, все едет, все пробуксовывает, все ползет, все будто тонет в наплывах психоделических сновидений… Где явь?.. Где иллюзии?.. Пространство межвременной пустоты… «Теневые реальности», жаждущие воплощения… Знаешь, что говорят последние социологические опросы? Подавляющее большинство россиян оценивают настроение в государстве как «очень тревожное». Вот тебе и успехи стабилизации! Подсознание не обманешь! Видимо, чисто интуитивно мы все чувствуем разницу между настоящей работой и имитацией деятельности, имеющей декоративный характер. Чувствуем преобладание пустоты. Теракты, которые прогремели в последнее время, опасны не столько количеством жертв – в дорожно-транспортных происшествиях людей гибнет гораздо больше – сколько своими психологическими последствиями: неуверенностью, разочарованием, падением авторитета, бессилием. И возникает соблазн примитивных действий. Возникает непреодолимый соблазн ясности и простоты. Ударить кулаком по столу, закрутить гайки, превратить указы в команды, которые безоговорочно выполняются. Вот тебе еще немного социологии: меньше четверти взрослого населения рассматривает свободу в спектре приоритетных ценностей. Большинство ставит ее чуть ли не на последнее место. Тоска по «русскому Пиночету». Тоска по хозяину, способному навести порядок железной рукой. Только у нас нет внятного горизонта. Нет «чикагской команды», которая могла бы быстро модернизировать экономику. Авторитаризм здесь представляет собой не средство, а цель. Это будет второе издание ГКЧП, исправленное и дополненное. Полный мрак, из которого мы, вероятно, уже не выберемся. Больше никаких шансов, никаких перспектив, никаких надежд, предвещающих более-менее благополучный исход. Агония, хаос, распад на всем необозримом пространстве от востока до запада… Вот, о чем идет речь… Я уж не говорю о том, что человек – смертен. Или, как сказано в известной книге, даже – внезапно смертен… Вот, с чем мы вынуждены считаться…

Ничего нового он мне не сказал. Я помнил, как на одном из недавних коллоквиумов, посвященном как раз проблеме государственного контроля, выступавший там представитель московского ФСБ на вопрос «как он расценивает нынешнее назначение на ключевые посты бывших сотрудников органов государственной безопасности», не задумываясь, ответил, что лично ему это не слишком нравится: «питерские чекисты своими необдуманными и поспешными действиями дискредитируют интересную и, в общем-то, перспективную идею тоталитарного государства». Все это вполне естественно. Мы же – не единственная группа в стране, которая специализируется на проектах развития. Существуют, разумеется, и другие, не менее нас продвинувшиеся на этом пути. Тоже – «теневые реальности, жаждущие воплощения».

Борис откинулся в кресле и секунды три сидел молча, соединив кончики пальцев. Будто прозревая тот мрак, который надвигался со всех сторон.

Потом распахнул глаза и посмотрел на меня.

Зрачки у него были не черные, как обычно, а серые, потерявшие цвет, в дряблых желтоватых прожилках.

Словно вымоченные в воде.

– Ты мне веришь? – негромко спросил он.

Больше мы ни о чем поговорить не успели. Приехал Авдей, и беседа переключилась на другую тему.

Авдей в этот раз был один, без помощников, которые, как он выразился, «готовили сейчас танцплощадку для бенефиса», и потому, вероятно, более деловой, более озабоченный, более соответствующий своему реальному возрасту. Он уже не походил на подростка, место которому на дискотеке. Напротив – собранный, энергичный, взвешивающий каждое слово профессионал, несомненно знающий, что нужно делать, и несомненно несущий ответственность за принятые решения.

Он не стал тратить времени ни на какие предварительные разговоры – сразу же, едва поздоровавшись, подсел с другой стороны к столу, точными скупыми движениями освободил его от бумаг и выложил передо мной четыре черно-белые фотографии.

– Узнаете?