Небесная танцовщица и капитан (СИ)

Уходила радость. Уходило любопытство и умение видеть прекрасное. Ее охватывало тупое равнодушие. Она чувствовала себя гаснущей свечой, увядающим цветком, стрекозой, которой оборвали крылья и оставили замерзать на осеннем ветру. Немели руки и ноги, холодела кожа. Все вокруг становилось серым и тусклым. Она теряла связь с миром, превращалась в ничто.

Лазарус тянул до последнего, а потом доставал тонкий ключ на цепочке и вставлял его в крошечное отверстие между ее лопаток, делал несколько поворотов и Элли оживала. Но страх угасания долго не отступал: еще долго после наказания она ходила вялой и подавленной, словно очнувшейся от страшного сна.

И сейчас при воспоминаниях о тягостных часах Элли подскочила в кровати. Ей хотелось движения, общения. Хотелось почувствовать себя живой. Стены каюты вдруг стали давить на нее, а воздух оказался спертым и душным.

Элли не любила замкнутых пространств и не привыкла к одиночеству. Последние три года она всегда была в толпе, среди людей. Весело было после представлений болтать с другими танцовщицами и официантками, делиться с ними сплетнями, шутить, высмеивать пьяных клиентов!

Теперь, в тишине каюты, ей стало ужасно одиноко и страшно.

Элли оделась и отправилась в салон.

Но в салоне было пусто, огни не горели. Элли отодвинула раму окна и долго стояла, наблюдая за голубоватой лунной дорожкой на волнах далеко внизу. В салон ворвался холодный ветер, но Элли радовалась ему. Он крепко пах солью и водорослями, и нес аромат свободы и далекого, еще неизведанного счастья.

Элли очень хотелось поговорить с кем-нибудь. Но не станешь же делиться своими сомнениями и восторгами с зевающим матросом, который встретился ей в коридоре, отправляясь на ночную вахту!

Матрос поинтересовался у нее, все ли в порядке, а когда Элли объяснила, что вышла прогуляться, равнодушно кивнул и ушел по своим делам.

Тетя Дженни спит и видит десятый сон. К Крису в каюту тоже не отправишься – известно, как он истолкует ее ночной визит.

Спит ли сейчас капитан Ларсен? Или он несет вахту? Стоит в командной гондоле, смотрит на темный океан, и тоже мечтает?

* * *

Элли вышла в коридор и побрела без цели.

Спустилась на техническую палубу. Где-то далеко хохотали и разговаривали дежурные механики, негромко бормотало радио.

Лампы были притушены, поэтому коридоры казались бесконечными. Кое-где в глубине открытых отсеков вспыхивали красным и зеленым огоньки машин, тихо гудели провода, и внутренности «Горгоны» казались фантастическим, таинственным царством.

Элли дошла до двери в трюмы. Хорошо бы спустится туда и побродить в темноте! Можно добраться до отсека, где везут големов, и поговорить с ними. Отвечать они, конечно, не станут, но выслушают внимательно. Какое-никакое общество!

Но пассажирам вход в трюмы без сопровождения был заказан.

Вздохнув, Элли собралась идти обратно.

Однако в этот миг дверь беззвучно отворилась и оттуда вышла странная фигура. Инстинктивно Элли отступила в тень за высокий ящик, утыканный лампочками.

Человек был одет в длинный прорезиненый плащ с капюшоном, какие носят матросы в непогоду. Капюшон был опущен, скрывая лицо.

Человек повел себя странно. Он встал, огляделся, прислушался. А потом пригнулся и нырнул за второй технический шкаф – спрятался.

Через несколько секунд послышались шаги. В отсек вошли два матроса и подошли к двери в трюм.

Первый достал ключ, ткнул в скважину и выругался.

– Дверь не заперта! Луц, раззява! Кэп если узнает, голову тебе снимет и отправит гальюны чистить!

– Я все запер! – возразил Луц. – Сам ты олух, дырявая башка.

– Да пошел ты!

Матросы спустились в трюм.

Фигура в плаще выбралась из укрытия и двинулась прочь. Помедлив, Элли отправилась следом. Она умела ходить совершенно бесшумно.

Этот человек явно не имел права спускаться в трюмы. Он не был матросом или механиком? Кто он? Что он хотел?

Человек быстро шел по незнакомым переходам. Элли не отставала.

Вот он поднялся по стальной лесенке, открыл еще одну дверь и скрылся за ней. Элли осторожно отворила ее, высунула голову и тихо ахнула.

Злой ветер ударил ей в лицо. Она попала на внешнюю галерею, где Пулкинс днем проводил экскурсию.

Вышла и огляделась. Кругом необъятная чернота, лишь поблескивают красным маячки на моторных гондолах. Внизу качается и шумит глухая тьма.

Человека в плаще нигде не было видно.

Элли подошла к перилам. Они были усыпаны холодными каплями. Она облокотилась и посмотрела вниз. Темная бездна под ногами завораживала. Бескрайние воды тускло поблескивали, над ними клубился белесый туман, и слабо светилась полоска горизонта.

От красоты ночного океана замирало сердце. Вдалеке, торжественно и печально, пробасил гудок парохода.

Но тут произошло нечто странное.

В беспокойных темных водах на расстоянии в четверть лиги от дирижабля появилось пятно. Оно становилось все отчетливее, воды забурлили и заволновались, и на поверхности показался длинный темный силуэт, подсвеченный по краям голубоватым сиянием.