Небесные чернорабочие войны и Шёл четвёртый день войны

И сегодня Якубович приехал на заставу. Неспроста, ох, неспроста майор [7] заявился, подумалось Виктору. Думать о том, что сегодня последний мирный день совсем не хотелось. Неужели действительно, война?

Губин именно кончил назначения нарядов. Вместе с гостем прошел в канцелярию. Минут через десять к ним присоединился и Климов - заместитель начальника заставы неделю, как отбыл на сборы в Житомир, и сержант исполнял его обязанности. (Губин готовил себе помощника на будущее и Виктора заприметил давно, еще в учебном центре. Старший лейтенант и на контрактную службу уговорил его перейти из срочной.)

- ... Отправляй жену с дочерью в Мозырь немедленно. Эвакуация города уже закончилась, до семнадцати часов последние автобусы отправятся в Овруч, а, возможно, еще дальше, в Житомир. - Якубович был на удивление спокойным, будто угроза войны не витала в воздухе. - А заодно всю технику из залога отправляй на базу. Здесь твои вездеходы и мотоциклы больше не понадобятся. Первый удар по тебе придется, а дорога - одна. И когда коммуняки на залог попрут, машины придется бросить. Если они к тому времени еще цели будут ...

- Вы, Александр Иванович, - заметил Климов, - за все время, как вас знаю, даже не улыбнулись, а сегодня будто радуетесь тому, что завтра война с Советами начнется. А когда просто конфликт пограничный, как три года назад было?

- Радуюсь? - Якубович улыбнулся, но только одной половиной лица. И улыбка тот был, как оскал. - Да я просто томлюсь от счастья, что наконец смогу сойтись с этими ... Я по сей день с тридцать второго года готовился и ждал. А три года назад, вьюнош, все было совсем иначе. Правда, вас, сержант, здесь еще не было.

Климов опустил глаза и увидел сжатые кулаки Якубовича. Они были красноречивее слов.

А Александр Иванович думал о том, что жил только надеждой на завтрашний день. Надеялся на это, сердце ныло. И ныло том, что одинокий Саша Якубович, никого на белом свете, ни родных, ни близких. А относительно неприветливости и мрачности, то где это видано, чтобы сироты веселились?

Но теперь можно и повеселиться. Он дожил до этого дня. А что потом будет? Никому это не признано. А доживет до конца войны, вот тогда начнет свою жизнь сначала. Вот тогда и начнет строить свою жизнь, свою судьбу. И семью заведет. Но помнить будет об отце и матери и двух братьев своих, расстрелянных из красноармейских пулеметов, когда шли в колхозной кладовой за хлебом. И еще сестренку малую, которую съели свои же односельчане, когда село умирало от голода. Наказать бы тех нелюдей! Коммунистов, чекистов, красноармейцев, пулеметами загоняли людей в колхозы. Для чего же он в руки взял карабин? Для страшной казни. В бою.

Вот он в мыслях и приблизился к тому, что ему нужно - к бою. Нормальному человеку вряд ли свойственно желать, чтобы бой начался быстрее. Бой, где убивают, и, таким образом, могут убить и тебя. А разве он нормальный человек после того, как нашел окровавленные трупы родителей и братьев, как похоронил то, что от сестры его осталось - напивобьидена председатель и обглоданные кости. Ненормальный, только в бою и чувствовать он себя нормально. Воевать и мстить - его обязанность. Всего. За то также, что на свете он один, как перст. Людей вокруг много, а он один. Возможно, и он виноват в том, что один на один со своим горем ...

На сжатые кулаки Якубовича поглядывал и Губин. Он-то знал биографию еще недавно инспектора полиции, ныне командира боевого участка майора Якубовича. И хорошо понимал чувства Александра Ивановича ...

... Губин смотрел на снят с руки часы. Секундная стрелка, нервно дергаясь, шла по кругу.

- Пора. - Он погладил большим пальцем стекло. Поднял глаза на Климова. - Ты заступают в наряд, помни: обстановка на участке сложная, службу неси, как положено. Я остаюсь с маневренной группой на заставе, ты на главном направлении. Здесь, против мыса, они будут форсировать Припять в первую очередь. Понял?

- Я давно все понял. - Виктор пожал плечами. Чего старший лейтенант повторяется?

- Что значит "давно понял"? - Вдруг рассердился Губин. - Чего так легкомысленно отвечаешь? Все понять невозможно, сержант Климов! И предусмотреть все невозможно! Взвод будет против тебя там переправляться или батальон. Так, рассчитывай скорее на батальон. Внял?

- Так точно, товарищ старший лейтенант, внял! - Виктор подскочил и замер по стойке смирно, не всерьез, резвясь. Знал, что Губин любит его, потому прощает такое, за что другому неслабо могло нагориты.

- Ну хорошо, - совсем не сердито махнул рукой начальник заставы, - иди, собирайся ...