Небесные Колокольцы

Холодная вода немного привела в чувство, но для того, чтобы стать человеком, не хватало чашки крепкого черного чая. Кофе Владислав пил редко, чай ему нравился куда больше, да и бодрил гораздо сильнее и мягче. В кухонном шкафчике нашлась банка варенья из лепестков розы, привезенная Мариной с юга, в холодильнике — масло, купленные позавчера булочки еще не совсем зачерствели. Жизнь стала казаться не такой уж постылой. Когда будильник изволил зазвонить, Владислав был уже бодр, заряжен энергией и готов к подвигам. А через полчаса явился и почтальон. Даже с телеграммой на праздничном бланке — Марина с мужем были где-то на конференции, желали счастья. Больше он ни от кого вестей не ждал.

Но в покое его оставлять не желали. Следом за почтальоном явилась бабушка-соседка — пожаловаться на то, что дверь внизу заедает. Затем ожил телефон. Дважды звонила девушка, просившая позвать Сергея и не желавшая поверить, что его здесь нет, не было и не будет до тех пор, пока нынешний хозяин не пожелает переехать или отбыть в лучший мир. На третий раз она повесила трубку, едва услышав его «алло!». Когда аппарат зазвонил в четвертый раз, Владислав длинно выдохнул и с изысканной вежливостью проворковал в трубку:

— Городской крематорий. Чем мы можем вам помочь?

— Простите, — отозвался женский голос, и тут же, почти без паузы, с легкой неуверенностью его переспросили: — Владислав, ты?

— Тамара?

Повисло молчание, затем раздался тяжелый вздох. Вздыхать Тамара всегда умела здорово. Владислав сразу почувствовал, что виноват во всех бедах мира.

— Мне очень надо с тобой поговорить. Понимаешь, я бы не звонила, вот так, без предупреждения, но…

Зажав трубку между плечом и ухом, он привалился к стене. Последний раз они говорили лет семь назад, потом пару раз поздравили друг друга с Новым годом, старательно избегая вопросов «как живешь?» и «что нового?».

— Поговорим, конечно. По телефону объяснишь или встретимся?

— Я из автомата, тут, на Кленовой. Можно к тебе подняться?

— Ну поднимайся.

С каждым мгновением Тамара удивляла его все больше.

— Сейчас! — Похоже, она обрадовалась. — Я через минуту. — И торопливо добавила: — С днем рождения.

— И тебе счастья! — сказал Владислав гудкам в трубке и, уткнувшись лбом в прохладную стену, закрыл глаза.

Перед ним снова поплыли картины уже почти забытого, старательно забытого, сна: жаркое лето, жирный черный дым, ползущий по лесной дороге, и сероглазая девчонка — встрепанная, тонкая шея кажется еще более тонкой и трогательной в вороте гимнастерки на пару размеров больше, чем нужно… вытягивает руку, и перед ней начинает крутиться прозрачная, полная холодной злой энергии воронка. Девушка поворачивает голову, смотрит на Воронцова и улыбается…

— Ч-черт, — с тоской прошептал Воронцов и побрел в прихожую открывать дверь.

* * *

Она действительно появилась через минуту. Высокая, крупноватая, с возрастом приобретшая некоторую монументальность, но все еще стройная, ничуть не постаревшая. Тамара принадлежала к числу тех счастливиц, которые долго остаются молодыми. Правда, в один прекрасный день они резко сдают. Особенно если не следят за собой.

Тамара следила. Одета она была так, что издалека могла сойти за кинозвезду. Чуть расклешенный жакет, узкая юбка до колен, только-только пришедшая со страниц заграничных журналов на смену широкой и длинной. Темные волосы — без единой серебряной ниточки — пострижены по-модному. Похоже, она старалась выглядеть благополучной, обеспеченной бездельницей, и невнимательный человек, не обративший внимания на дешевые туфли, на то, что сшита вся эта красота из недорогих тканей, купленных в ближайшем универмаге, либо же перешита из отслужившего свое пальто, мог бы и поверить. Влад был внимательным.

На кухне уже кипел чайник. Хозяин разливал по чашкам чай, гостья вытащила из сумки плитку импортного горького шоколада.

— Неплохо живешь, — заметил Владислав.

— Это клиентка подарила, — созналась Тамара. — Я ей шью…

Тут же она залопотала, что шьет больше из удовольствия, а клиентка ей вообще подруга. Владислав прервал излияния, подвинул гостье чашку и скомандовал:

— Рассказывай уже!

— У Денька неприятности, — всхлипнула визитерша.

Ему понадобилось время, чтобы сообразить: Деньком она именует сына Дениса. Ему сейчас лет пятнадцать. Или шестнадцать. Здоровенный лоб вымахал, наверное.

— В его возрасте, — сказал Влад, — это нормально.

— Это ненормально, — взвилась Тамара, — ненормально, когда ребенок приходит в разорванной рубашке… с пятнами крови или с подбитым глазом!

— Ненормально, если парень не дрался ни разу.

— Но не через день же… И потом, это даже не драка. Его просто изводят.

— Так это не ко мне, — пожал плечами Владислав. — Это к директору школы. Еще могу хорошего тренера по боксу посоветовать, пусть научится за себя стоять…

— Тренер у него и так приличный, — перебила Тамара. — Он не хлюпик. А что директор? Там среди этих, кто к Деньку цепляется, сын Евдокимова. Директор перед ним на задних лапках ходит. Творят что хотят. А к Деньку и так цепляются, он в отца весь, на компромиссы не идет. Учителя…

— А сам-то он что говорит?