Небесный огонь

Наконец, превращения прекратились, и Уджурак осмотрел себя. Его усы изогнулись, а глаза нервно бегали по пещере. Мышь снова высунула нос из пещеры и недоверчиво уставилась на него. Мгновение спустя она выбралась наружу и присела около ягоды, чтобы продолжить кушать.

— Привет, — впервые попробовал говорить в новом теле Уджурак. В его больших ушах это прозвучало подобно высокому писку, но мышь кивнула ему, как если бы она его поняла.

— Я думала, ты медведь, — пискнула мышь. — Странно. Кажется, моё зрение хуже, чем я думала.

— Ух… да, — согласился Уджурак.

— Ягоду? — предложила мышь, подталкивая к нему круглый тёмно-синий плод.

Уджурак приблизился и откусил маленький кусочек от ягоды. Она была гораздо больше, чем когда он был своего настоящего размера! Обычно он проглатывал целую горсть черники в один заход. Но быть таким маленьким означало и возможность насладиться соком, текущим по его языку, и на самом деле понять вкус ягоды. Он облизнул свои лапки, гадая, чем ещё отличается жизнь мыши от жизни медведя.

Тогда к нему пришла тревожная мысль. Что, если он таким и останется? Сможет ли он снова стать медведем? Как его мама узнает, что это он?

— ИИИИИИИИИИИК! — завизжала мышь, быстро занырнув в свою нору. — Беги! Медведь!

Уджурак услышал, как заклацали мышиные когти, когда та скрылась в трещине в скале. Он оглянулся и посмотрел вверх, и ещё вверх, и ещё вверх, на мудрую бурую мордочку своей матери.

Она ласково подмигнула ему:

— Я думала, что это может произойти. Помни, что ты медведь, Уджурак. Что ж, мишка, вернись ко мне.

Теплота в её голосе была весьма убедительна, и, прежде чем Уджурак снова успел взволноваться, он почувствовал, что растёт, превращаясь. Вернулась медвежья мордочка, когти стали толще и длиннее, и уже через мгновение он снова был медвежонком. Он поднялся и прыгнул на лапу матери.

— Ты видела меня? — тявкнул он. — Я был мышью! Я ПИСКНУЛ, и мышь заговорила со мной, и дала мне ягоду, и я слышал самые разные вещи, и мои усы дёргались, и я был МЫШЬЮ!

— Я видела это, — сказала она. — Ты очень необычный медвежонок, теперь ты это знаешь. Не все медвежата могут так делать.

— Правда? — он почесал лапой за ухом. — Думаю, они очень хотят так уметь! Я могу быть кем угодно? Я даже могу быть птицей?

— Ты можешь быть всем, кем захочешь, — сказала его мать. — Но пойми, что иногда ты будешь чувствовать то, что не смогут разделить с тобой другие медведи тебя окружающие. Постарайся запомнить, что ты особенный, и пусть это тебя не тревожит.

Её слова эхом прозвучали в голове Уджурака, когда он прижался к её лапам в залитой звёздным светом пустоте. Он чувствовал то, что не могли разделить с ним другие… Если бы он только вспомнил её слова раньше!

— Как бы я хотел, чтобы мы остались вместе! — печально сказал он.

— Я тоже, малый мишка, — сказала она. — Но мы не можем всегда сами выбирать тропу, по которой нам идти.

Она обняла Уджурака лапами, когда он затрясся, вспомнив плосколицых-охотников, которые преследовали его и его маму со своими огненными палками. Он вспомнил, как резкий дребезжащий звук заставил его мать упасть на землю. Он вспомнил, как она сказала ему бежать. Он не хотел покидать её, хоть и слышал лай собак, бегущих за ними. Но затем, против своего желания, он почувствовал, как его лапы становятся крыльями, перья сменяют шерсть, и порыв воздуха вынес его в безопасность, на свободу. Он пытался прилететь к ней, но, не смотря на то, что он часами кружил над лесом, он так и не нашёл её.

— Я так по тебе скучал, — сказал он. — Я питался ягодами, и насекомыми, и всем, что только мог поймать. Иногда я превращался в других животных, так что мог есть то, что они едят, если это было легче найти. Я поступил неправильно?

— Ты остался в живых, — пробормотала его мать. — Вот, что самое главное.

— А затем я услышал в своей голове голос, — сказал Уджурак, поднимая свой подбородок, чтобы заглянуть в её звёздные чёрные глаза. — Я подумал… Я думал, может быть, это ты говоришь со мной. Этот голос сказал мне покинуть горы и следовать за звездой. Я не хотел… Я не хотел оставлять место, где я жил с тобой. Я подумал, может быть, я могу слышать твой голос только в нашем, нашем с тобой месте, и я не хотел потерять его и снова остаться один. Но он сказал мне, что я найду других медведей, которые присоединятся ко мне, которые пойдёт со мной туда, куда я должен идти, — он уронил голову. — И всё-таки, я до сих пор не хотел никуда уходить. До тех пор, пока не пришли плосколицие-охотники… и тогда маленький бурый медвежонок спас мне жизнь, и я понял, что он должен стать первым, кто присоединится ко мне в моём путешествии. Вот так это всё и началось.

Он повернулся, чтобы посмотреть на своих друзей. Токло, который не раз спасал ему жизнь. Луса, чья душа сияла, как самая яркая небесная звезда. И Каллик, чья отвага и преданность никогда не поддавались сомнению, которая вела их последнюю часть их путешествия. Все они так много сделали для него…

— Для чего всё это? — спросил Уджурак свою мать. — Куда мы идём?

Она опустила свой подбородок на его голову: