Небесный остров

Полуянов только рукой махнул. Подождать надо, пока во дворе кто-нибудь более дееспособный появится.

Но отойти не успел – старушенция откликнулась (в надтреснутом голосе зазвучали нотки превосходства):

– Вот сейчас, внучок, сейчас и хоронят. Все на кладбище и поехали!

Да уж, действительно провинция. Как в песне поется: «И навеки провожают всем двором».

Взглянул на часы: полдень. Процесс в самом разгаре, наверно.

И налетел на бабуленцию с новым вопросом:

– А поминки где будут, тут? Или в кафе каком-нибудь?

Мутная пелена в глазах старой женщины рассеялась. Окинула его внимательным взглядом, поинтересовалась, почти заботливо:

– Тебе, милок, что ли, выпить надо?

Полуянов принял скорбный вид:

– Не, просто попрощаться с Иван Петровичем хотел. Ну и помянуть, конечно.

Уже и легенду на ходу придумал: мол, знакомы по причалу, вместе по ставриду ходили. Но врать не пришлось. Бабка отчего-то прониклась к нему участием. Махнула клюкой в сторону подъезда, посоветовала:

– Так ты пойди, пойди в квартиру к нему. Там люди есть, кутью готовят, все, что положено. И рюмку тебе нальют.

Полуянов так и поступил. Вошел в подъезд, вдохнул, как и три дня назад, ароматы кошачьей мочи и сырости. Мимолетно подумал о бренности бытия. Ехал в командировку по письму. А оказался на поминках по его автору.

Дверь в квартиру была приоткрыта. Но врываться Дима не стал – вдавил кнопку звонка. Ожидал на пороге увидеть кого угодно. Родственников, скорбных и пьяных. Малолетних правнуков, обиженных, что их лишили приключения, не взяли на кладбище. Жадную до чужих похорон соседку. Однако отворила ему девушка со светлым, почти счастливым лицом. Стройная фигурка тонет в тунике, губы в приветливой улыбке. Совсем не вписывалось эфемерное создание в атмосферу квартиры – разоренной, неуютной, с завешенным черным покровом зеркалом.

– Здравствуйте, – растерянно вымолвил журналист.

– Привьет, – дружелюбно откликнулась девица.

Она, что ли, иностранка?!

И не ошибся. Потому что юница слегка нахмурила бровки и, старательно артикулируя, произнесла:

– По-жа-луй-ста.

И крикнула в недра квартиры:

– How to say in Russian «come in»?[3]

Ей на помощь уже спешил парень – по виду русский, в обрезанных джинсах, руки на ходу вытирал о футболку. Однако обратился к гостю с дружелюбностью абсолютно западной:

– Вы на поминки? Проходите, прошу вас.

И, хотя по-русски говорил чисто, Дима по еле уловимым признакам понял: тоже не наш и уехал давно. Кем, интересно, парочка приходится скромному провинциальному пенсионеру?

Осторожно произнес:

– Я, наверно, слишком рано.

– Ну да, – беззаботно откликнулся парень. – Все на кладбище. Только мы дезертировали. – Метнул в свою подружку нежный взгляд и пояснил: – Кэти испугалась. Понимаете, она не привыкла: кладбищенская атрибутика, оркестр, плачи поминальные. – И протянул Полуянову руку: – Николай. Внук Ивана Петровича.

– Дима. Соратник Ивана Петровича по рыбалке, – представился журналист.

Рисковал, конечно. Любой местный разоблачит новоявленного «соратника» в два счета. Но Николай – по всему видно – с дедом последний раз общался давно. Да и скорбью не исходил – приличествующие случаю соболезнования, что пробормотал Дима, выслушал без особой скорби на лице. И сразу засыпал его вопросами: осталась ли в Черном море ставрида? По-прежнему ли ее ловят на самодур? И не разжился ли дед хотя бы плохонькой, но моторкой?

Дима, пусть и был совсем не в теме, экзамен сдал. Сказывалась выучка журфака: неважно, знаешь – не знаешь, главное, с уверенным видом отвечать. Кэти стояла рядом, напряженно прислушивалась к разговору, но, судя по ее озадаченному личику, не понимала ничего. Полуянов галантно предложил:

– Может быть, перейдем на английский?

И уже на языке Марка Твена поинтересовался:

– Вы, наверно, в Америке оба живете? А в каком штате? Чем занимаетесь?

– Wow! – обрадовалась американка. Воспитанная девочка, похвалила: – Your English is perfect![4]

И разразилась горячей речью.

«Совершенный английский» не очень помог, Полуянов уловил лишь основные моменты. Живут в Кремниевой долине. Коля – программист с большим будущим. Сама Кэти тоже работает с компьютерами, но, к сожалению, ее уровень – пользователь, даже не особо продвинутый.

– Давно вы уехали? – поинтересовался Дима у Николая.

– Да лет уже восемь как, – откликнулся тот.

– Только представьте! – защебетала на своем наречии Кэти. – Я знаю этого русского медведя (ласковый взгляд в сторону мужа) целых восемь лет, и он только теперь привез меня в вашу изумительную Россию!

«М-да, вряд ли от них будет толк», – расстроился журналист. И уточнил:

– Значит, вы, Николай, деда не видели как минимум восемь лет?

– На самом деле, гораздо больше, – кивнул тот. – Еще со школы. Да и тогда я сюда на каникулах приезжал от силы пару раз. На несколько дней, проездом. Мой отец – то есть сын Ивана Петровича – Приморска не любил. И с дедом не особо ладил. Сначала в Москву уехал, а потом мы все в Америку перебрались.

– Николай бы и похороны проигнорировал, – с укором произнесла Кэти. – Это я настояла. Мы ж все равно в России сейчас. Надо проститься.