Небо Монтаны

— Мама.

Она обняла мать и почувствовала, как непроизвольно скривились губы. Поспешно отвернувшись, Тэсс стала смотреть на двух оглушительно тявкающих болонок, которых обожала ее мать. Возбужденные приходом гостьи, они подняли невероятный гвалт.

— Вернулась с Дикого Запада?

Певучий техасский говор Луэллы напоминал расстроенное банджо. Она поцеловала дочь в щеку, потом облизнула палец и стерла оставшееся красное пятно.

— Ну, расскажи мне, как это все было. Надеюсь, этого ублюдка достойно проводили в последний путь.

— Это было… интересно.

— Могу себе представить. Давай выпьем кофе, золотко. Сегодня у Кармине выходной, так что придется нам обходиться собственными силами.

— Я приготовлю.

Тэсс предпочитала сама заваривать кофе, чем встречаться с этим мамашиным слугой-жеребцом. Она старалась не думать о том, какие еще услуги он оказывает Луэлле.

Через красную с золотом гостиную Тэсс прошла на кухню, сиявшую первозданной, ослепительной белизной. Как всегда, там все было в идеальном порядке. Какие бы «домашние» обязанности ни исполнял Кармине, одного у него не отнимешь — он аккуратен, как больничная сиделка.

— Тут где-то осталось немного кекса. Я голодна, как волк.

Появилась Луэлла с путающимися у нее под ногами болонками и начала шарить по шкафам. Через минуту на кухне воцарился хаос.Тэсс снова скривила губы. Хаос следовал за Луэллой столь же преданно, сколь тявкающие Мими и Морис.

— Ты познакомилась со своими родственничками?

— Если ты имеешь в виду моих сводных сестер, то да.

Тэсс с ужасом наблюдала, как мать ножом для мяса разрезала кекс на огромные куски, потом переложила их на большое блюдо с ужасающими розами. В каждом куске было не меньше десяти миллионов калорий.

— Ну, и какие они?

Отрезав еще один щедрый ломоть от кекса, Луэлла кинула его на фарфоровую тарелочку, стоявшую на полу. Собаки кинулись к кексу, рыча друг на друга.

— Одна — тихая, нервная, этакая «покорная женушка».

— Это которую бывший муж любил поучить кулаками. — Луэлла зацокала языком и протиснула свои пышные бедра на высокий стул. — Бедняжка. С одной из моих девочек было то же самое. Муж все время колотил ее почем зря. В конце концов мы отправили ее в убежище для женщин. Теперь она живет в Сиэтле. Время от времени присылает мне открытки.

Тэсс издала слабый звук, долженствующий изображать интерес. Мамашиными «девочками» были все работавшие на нее девушки — от барменш и стриптизерш до посудомоек. Луэлла их опекала, одалживала деньги, давала советы. Тэсс всегда считала, что «У Луэллы» был наполовину клубом, а наполовину — приютом для танцовщиц из стриптиза.

— А другая? — спросила Луэлла, поедая кекс. — Та, у которой мать индианка?

— О, эта девица — настоящий ковбой. Разгуливает в грязных сапогах, вся — из одних острых углов. Знаешь, я уверена, что она может кулаком сбить быка с ног, правда. — Подобное предположение развеселило саму Тэсс, и она подлила себе еще кофе. — Она даже не пыталась скрыть, что наше присутствие на ранчо ей глубоко противно. — Пожав плечами, Тэсс присела и начала отщипывать кусочки кекса. — У нее есть сводный брат.

— Да, мне это известно. Я знала Мэри Вулфчайлд — вернее, видела несколько раз. Она была очень красивой женщиной, и ее сынишка тоже такой хорошенький, прямо ангельское личико.