Небо на двоих

Внезапно Татьяна сумела разглядеть одухотворенное выражение лица, серые глаза, в которых плясали искорки, не виданные вот уже десять лет. Пришлось пойти на попятную. Не нашла она нужных слов, чтобы спросить, что же случилось, почему Лизка оставила Максима, и почему вдруг вернулась, да еще в таком настроении, как в давние времена, когда сияла и порхала мотыльком после возвращения Романа из очередной опасной командировки.

***

Лиза сидела на диване, улыбаясь чему-то своему, одной ей понятному. Листала механически какой-то журнал, не обращая внимания на статьи и изображения светских див. Она вновь жила в квартире родителей, в своей детской комнате, где столько прекрасных минут проводила с Ромкой. Если раньше Лизка не могла проводить там и минуты, захлебываясь острой болью, что соленой морской водой, то сейчас постоянно выискивала мелочи, вновь и вновь возвращающие ее в те счастливые дни наивной радости и первых запретных ощущений.

Девушка наотрез отказалась от всех вещей, которые остались у Стрижева. И теперь на ней вместо удобного домашнего костюма красовались старые джинсы и растянутая майка черного цвета с символикой группы "Кино". Ромкина раритетная майка, которую Лиза много лет хранила в шкафу, не давала избавиться от вещи, впитавшей в хлопковую ткань запах любимого мужчины. Она служила веским напоминанием - случившееся не сон, не плод больного воображения, не сюрреалистическое полотно подражателя великому Дали.

Скоро Рома будет рядом с ней, с ними...

А пока во снах и наяву Лиза не могла забыть жар его поцелуев, дрожь в теле от одного пристального взгляда умелого соблазнителя, неистовые ласки, крики, стоны, его спину, расцарапанную в кровь; немецкую речь, которая ласкала слух бархатом, распаляла и вводила в неистовый транс.

Они так и не поговорили откровенно, не сорвали маски, не расставили приоритеты, не выяснили их будущее. Столько всего хотелось сказать, пока они ехали в машине, но мысли опережали друг друга, прыгали туда-сюда, будто проворные белки с ветки на ветку, не оформились в нужные слова.

Алекс пристально вглядывался в ночные улицы Вены, а Лиза ловила каждую его черточку в свете фонарного стекляруса, которым были расшиты автострады чужого города. Она не могла оторвать взгляд от его сомкнутых губ, синей рубашки, расстегнутой на привычные три пуговицы, сильных рук, уверенно держащих руль.

Машина рассекала пространство, летела вперед, как стрела, сорвавшаяся с натянутой тетивы. Скорость не пугала, наоборот, дарила чувство комфорта. Всё вернулось на круги своя: мужчина, знающий цену любви, жизни, смерти, умеющий распознавать опасность особым чутьем, и влюбленная девчонка, готовая бежать за ним на край света, лишь бы он мог ответить согласием и взять ее с собой.

Войдя в номер мотеля, они без слов прильнули друг к другу, забылись в глубоких и страстных поцелуях. Лиза не помнила, как она лишилась платья, дернула рубашку Алекса так, что пуговицы разлетелись по всей комнате, как молила его не останавливаться. От требовательных ласк пламя бежало по венам, сердце заходилось в неудержимом ритме, а тело буквально разрывалось на части, чтобы вновь собраться по клеточкам, стать цельным и принадлежать лишь ему.

Невообразимый вихрь тактильных ощущений увлек ее вслед за мужчиной, который один мог дать ей то, чего она так хотела долгие годы. Ей казалось, что его резкие, первозданные движения внутри ее тела длятся вечность, заставляя медленно умирать и возрождаться вновь из пепла желания. И пусть сейчас рядом с ней Алекс, говорящий на чужом языке, она знает - ее любимый Ромка рядом, здесь и сейчас, и она отдается ему с тем же пылом, как всегда мечтала, хотела принадлежать лишь ему одному.

Лизка не спала, уютно устроившись на груди Алекса, медленно водя пальчиком по его подбородку, чувственным губам, дарившим ей столько сладостных ощущений, не могла надышаться запахом его кожи, слушала сердцебиение - самый необходимый и долгожданный звук на свете. Он бережно перебирал ее волосы, даря блаженную истому, разлившуюся по телу, сделав его легче перышка.

- Я сейчас многое понял, - пробормотал он по-немецки, нежно целуя Лизку в макушку. Именно так, как Ромка - привычно, трепетно, нежно. - До тебя я знал, что надо дышать, чтобы жить. Но я не знал, что дышу в пол силы, лишь бы хватало воздуха, чтобы не умереть. А сейчас я дышу во всю грудь, и внутри всё разрывается, голова кружится, страшно вновь перестать делать настоящие вдохи, вернуться к тому, что было. Я не хочу больше чувствовать себя ущербным, потому что не люблю и не хочу по-настоящему ту, которая рядом. Лиза, я... Люблю тебя, моя девочка. Не хочу тебя отпускать, боюсь за тебя, ты нужна мне, безумно нужна...

- Я... Алекс... Давай поговорим, пожалуйста.

- Не надо. Всё потом. Я сделаю то, что должен. Пойми, прошу тебя. Я очень тебя люблю, но не смогу сейчас иначе, - Алекс буквально простонал, прижив Лизку к себе.