Небо на двоих (СИ)

А потом поворачиваюсь к нему, и понимаю, что может. Витхар выглядит так же, как я, если не хуже. Он смотрит на меня как-то странно, а потом в два шага преодолевает разделяющее нас расстояние и сгребает меня в объятия. Очень вовремя, потому что ноги перестают меня держать, и сейчас я держусь за него, точнее, это он меня держит - как тогда, в воздухе. Мне кажется, что я стала еще более хрупкой, что мои косточки вообще ничего не весят, и что если он сожмет руки чуть сильнее, от меня ничего не останется. А может быть, ничего не останется, если он меня отпустит?

Я не понимаю. Я пытаюсь понять, но не могу: на мне действительно больше нет таэрран, ведь нет? Мне приходится запрокинуть голову, и меня всю трясет в его руках. Я смотрю ему в глаза и пытаюсь спросить, как такое возможно, но язык больше меня не слушается. Как будто последние силы ушли в высказанные мною сомнения, и все дыхание, и все, что во мне сейчас происходит, напоминает огненный ураган. Он рождается у меня в сердце, раскручивается в груди, подхватывая меня и хрупкое чувство пустоты, заполняя его собой.

Витхар тоже смотрит на меня, и в этом взгляде гораздо больше, чем он мог бы сказать. Впрочем, он все-таки говорит:

-     Зачем ты встала, Теарин? Тебе нельзя... - Это звучит хрипло, и на последнем слове его голос срывается.

-    Что... - Я все-таки пытаюсь озвучить свои мысли. С трудом, но это мне удается: - Как?

-       Ты умерла, - хрипло говорит он, хрипло и надломлено, будто выталкивает из себя каждое слово через силу. - Ты горела неделю под таэрран. У меня на руках. А потом...

Меня сдавливают в объятиях с такой силой, что становится нечем дышать. Не то что дрожь, по-моему, все ощущения утекают в него, вся я утекаю в него, становлюсь с ним единым целым. Огонь внутри вспыхивает так ярко, как никогда раньше. А может быть, я просто не помню, как оно было до таэрран? Мне кажется, я снова горю, но жара почти нет, из глаз текут слезы. Мы содрогаемся вместе, словно проходящей сквозь нас силе пламени тесно в хрупкой оболочке, но дело не в пламени и не в силе. Дело в нас. Я понимаю, что это дрожь Витхара, это его мощные сильные плечи сейчас напряжены так, как если бы и впрямь стали каменными. Тем жестче отдается в них каждый резкий удар сердца.

-     Я думал, - еле слышно говорит он, - я думал, что тебя потерял, Теарин.

А потом смотрит мне в глаза, и сейчас я вижу гораздо больше, чем когда бы то ни было еще. Это действительно страх - страх за меня, это отчаяние и боль, это слабость того, кого привыкли считать неуязвимым, сильным, это та сторона правителя Даармарха, которую он никогда и никому не показывал.

До этого дня.

-   Не отвечай, - говорит он. - Тебе ничего не нужно говорить мне.

Витхар подхватывает меня на руки и возвращает на ложе. Укутывает в покрывало, ложится рядом со мной, по-прежнему прижимая к себе.

-   Прости, - говорит он. - Прости, я не в силах сейчас тебя отпустить. Даже если бы я стала сейчас возражать, он бы не отпустил. Наверное.

Я не представляю, каково это сейчас - остаться без его рук, просто в коконе покрывала. Остаться с новой мыслью о том, что на мне больше нет таэрран.

Невозможно.

Немыслимо.

Но его больше нет... Его больше нет, потому что я умерла?

-   Я читал твои записи.

На последнем признании я каменею повторно. Только на этот раз во мне действительно больше нет слов, а вот Витхар продолжает говорить:

-     Я никогда не представлял, Теарин, какую боль тебе причинил. Я никогда не думал, что тебя что-то настолько способно задеть. Что-то или кто-то. Когда мы познакомились... передо мной была женщина, сильная и гордая. Независимая. Не считающая нужным кому-либо что-то объяснять. Ты была воином гораздо больше, чем любой из моих хаальварнов, и ты была женщиной, которая сводила меня с ума. Но я ни разу не задумался о том, что это взаимно.

Если до этого во мне не было слов, то теперь, кажется, не осталось даже мыслей.

-     Твоя гордость была твоим знаменем. Даже будучи наложницей, ты оставалась дочерью правителя, даже будучи рядом со мной, ты была далеко. Так мне тогда казалось. Я сходил с ума от страсти, сгорал в ней, но неизменно наталкивался на стену, которую ты передо мной возвела. Единственная стена, с которой я не мог справиться - твое отчуждение. Та крепость, которую мне жизненно необходимо было взять, и которая мне никогда не давалась. Я считал, что все твое чувство ко мне сводится к необходимости быть рядом... потому что я сам поставил тебя в такие условия. Никогда. Ни одну женщину я не заставлял оставаться рядом с собой просто потому, что не мог отпустить. А тебя...

Он замолчал. На мгновение.

За это мгновение его руки еще сильнее сжали мои, словно он считал, что я сейчас начну вырываться.