Небо на двоих

– Не нужно! – рявкнул Вадим. – А если я просто хочу хоть сутки побыть с тобой наедине? Чтобы никто не бегал кругами поблизости, не звонил, не требовал, не интересовался, не приказывал? Если тебе неохота ехать со мной, так и скажи!

– Мне охота, – тихо сказала я. – Очень охота! Но если ты снова решил проверить меня на стойкость…

– Ты меня убьешь! – с хмурым видом перебил меня Вадим. – Никаких проверок не будет, обещаю. Только не тяни время. А то откроются еще какие-нибудь обстоятельства, и мне не позволят смыться. Думаю, и без меня здесь все образуется. Я оставляю вместо себя Давида, у него в помощниках Шалико и Эдик. А Николая под шумок отправил в Сухум. Пусть подлечится.

Он направился к двери, но на пороге остановился.

– Если есть что-то ценное, прихвати с собой. Куча народу кругом. Всякое может случиться…

* * *

Мы долго поднимались по узкой каменистой тропе, пробиваясь сквозь пелену тумана. И когда сорвавшийся с гольцов ветер раскидал серое марево, я замерла от восторга. Такой перемены декорации, такой своеобразной, ни с чем не сравнимой панорамы я никак не ожидала увидеть.

Перед нами, рассеянные по горным отрогам глубокой котловины, лежали многочисленные селения, виднелись полуразрушенные башни старинных крепостей и древних храмов. Их окаймляли мозаичные ковры полей и садов.

Внизу котловину прорезали страшные пропасти, на дне которых извивались реки, выше темной полосы хвойных лесов лежали альпийские пастбища. А еще выше, ближе к небесам, – только голые скалы, с которых сползали языки подтаявших снежников. И все это разнообразие пейзажей – красочных, ярких, сверкающих под лучами солнца, – замыкало гигантское ледяное кольцо, из которого тянулись к небу величайшие вершины Кавказа.

Узкая тропка шла высоко над рекой: то через лес, то по крутым сыпучим склонам. Время от времени требовалось сойти с лошади и вести ее в поводу. Мы переправлялись через бурные потоки боковых ущелий, карабкались вверх, круто спускались вниз, так что седла съезжали на шеи лошадей и приходилось их заново подпруживать. Я хоть и привыкла к горам, но все равно не могла наглядеться на красоту, открывавшуюся с высоты птичьего полета.

Часа через два пути Вадим придержал коня.

– Смотри, Стена Дьявола, – указал он на дно ущелья.

Ущелье, почти теснина, было перегорожено высокой каменной стеной шириной этак метров в пять и высотой около сотни метров. Выходы скал начинались на одной стороне ущелья и продолжались на другой. В середине преграду разрывал ревущий речной поток.

– Стена Дьявола, – повторил Вадим. – Мы приезжали сюда с Гардариным. А ночь мы с тобой проведем в хижине, которую они построили с Давидом еще до войны. Мы ее бережем в память о Леше.

Он помолчал мгновение, вслушиваясь в дикий рев взбесившейся реки.

– Лешка клялся, что один из местных стариков – они тут важные, в чохах, с алабашами[7]

– рассказал ему легенду об этой стене. Дескать, решил дьявол погубить род человеческий. И стал перегораживать реку каменной стеной, чтобы разлилось море и затопило все вокруг. Он носил камни и возводил стену сразу с двух сторон, с этого склона и навстречу – с другого. Но боги не могли допустить гибели людей. Когда стена была почти готова и дьяволу оставалось сбросить вниз последний камень, по ущелью вдруг понесся громадный баран, выпущенный богами с ледника Шхара. Ударив рогами в стену, гигант развалил ее. Остатки камней унесла река…

Полюбовавшись на добросовестную работу барана, мы продолжили наш путь, поднимаясь все выше и выше на гребень горы. Через час копыта лошадей захрустели по снегу. И вскоре мы подъехали к толстому снежному пласту, сквозь который пробивалась речка, почти ручей, просверливший в снегу тоннель. Слегка пригнув головы, мы въехали в него и очутились в белом коридоре, потолок которого пропускал солнечный свет, смягченный толщей снега. Кое-где снег протаял под солнечными лучами, и в проталинах сияли синие лоскуты неба.

Лошади осторожно переступали с камня на камень. Мы пригибались, стараясь не задевать головой хрупкий белоснежный свод. Выбрались из туннеля уже у самого гребня. Здесь снега не было, и уже вовсю зеленела трава, разбавленная синими мазками гиацинтов вперемешку с желтыми брызгами «куриной слепоты».

Сердце гулко стучало – сказывалась высота. Горячий сухой воздух, поднимавшийся снизу, встречался здесь с холодным дыханием ледников, отчего ветер на перевалах всегда дует сильнее и пронизывает насквозь. Но это меня не смутило. Я дернула поводья, принуждая Конфету ускорить шаг, и, обогнав Вадима, стала подниматься на гребень.

– Осторожнее! – крикнул вслед Добров.

Но я уже взобралась на скалу. Внизу под крутым обрывом лежало озеро. Я глянула на него в изумлении. Мне показалось невероятным, что за мгновенье до этого не видела и не чувствовала, что рядом существует подобное чудо.