Небо на плечах

Зеркало обманывало, показывая вместо пышущего здоровьем мужчины нечто с запавшими щеками и дрожащими от малейшей нагрузки руками. Разум отказывался воспринимать эту неожиданную метаморфозу.

На базе, кроме прочего бедлама, почему-то жили дети Потемкиных. Против Ангелины и Екатерины Алексей ничего не имел, но Михаил! Эта малолетняя копия Егора прочно ассоциировалась с одной страшной ночью из жизни. Из той, прошлой жизни, где все было ясно и понятно, где одно вытекало из другого.

Но этот сумасшедший мир еще не исчерпал свои сюрпризы: ожидалось наводнение!

— Наводнение? В октябре? То есть в ноябре? — почти дословно повторил он фразу Егора, задававшегося этим же вопросом, — Не весной?

Вика (только она мирила его с действительностью!), пока еще слишком слабая, чтобы вставать, пожала плечами:

— Бывает.

— Бывает. Понятно. — Ничего не понятно, на самом деле, но способность удивляться, кажется, уже атрофировалась. Наводнение, так наводнение. В ноябре, так в ноябре.

Работа, движение — это то, чего не хватало ослабевшему телу и дымящемуся мозгу. Но силы свои Алексей переоценил, а сдаваться из упрямства не хотел. Вызов от Егора со странной просьбой пришелся как нельзя кстати. Странной, потому что Егор, которому нужен был алексиум… именно из их с Олегом сейфов… в разгар наводнения… ну, нужен и нужен.

Стену недоверия, которой Алексей отгородился от реальности, сломало в момент встречи. Глядя на такого Егора, стало понятно, что да, все услышанные байки — правда, до единого слова. И за те несколько дней, пока Шаман валялся в постели, мир действительно перевернулся. Не для него одного — для всех.

А потом он перевернулся снова. Потому что инъекторы с надписью БК-148 пилот однажды видел и даже держал в руках. Тогда, слава богу, воспользоваться ими не пришлось, и они были сданы под роспись обратно командиру части, но холодок, ползущий при взгляде на переливающуюся жидкость, в память врезался основательно. А тут — сразу два. Пустых.

Полчаса ожидания неизвестно чего. Если бы не нарастающая вибрация в груди, характерная для мощных техник, он бы сказал, что ничего не происходило.

— Это… невероятно! — прошептала Лина, вцепляясь ему в руку и вглядываясь в что-то, заметное только ей. Еще одна видящая? Миша Потемкин, завертевший головой в поисках того, что произвело впечатление на сестру, видящим явно не был.

Но толком побичеваться завистью Шаману не удалось: сначала, как любой пилот, машинально отмечающий направление ветра, он почувствовал изменения на берегу, а потом столкновение двух стихий, природной и рукотворной, перешло на новый уровень, различимый и без легендарных способностей.

И это было действительно невероятно! Пугающие фантастичностью догадки на глазах воплощались в жизнь. Там, где две силы встречались, творилось невообразимое: вода мешалась с небом, волны нахлестывали друг на друга, «Касатку», ненадолго попавшую меж двух огней, точнее — ветров, помотало и закрутило, она, то выпрыгивала полностью из воды, бесстыдно обнажая днище, то погружалась в пучину по самую рубку. Шаман поежился: каково же пришлось в эти минуты кэпу, оставшемуся на борту?

Но вот зона столкновения выпустила добычу, перепрыгнула за корму катера и медленно поползла покорять Балтику дальше, устремляясь к горизонту.

Ветер дул с берега.

Ветер дул с берега!!!

Нереальный уровень вмешательства в природные процессы наотмашь бил по воображению.

Меж тем находиться вблизи Егора становилось все тяжелее: вибрации, сравнимые час назад с мурлыканием устроившейся на груди кошки, усиливались, становясь нестерпимыми. Ошарашенным зрителям пришлось пятиться от восседавшей на многомиллионной кучке алексиума фигурки с воздетыми к небу руками.

— Рано… мало… рано! — разобрал Алексей шепот своей спутницы, все еще крепко державшейся за его рукав. И внезапно девушка отпустила опору и бросилась обратно. Преодолев ставшее приличным расстояние, она опустилась на колени за спиной Егора, прижалась к нему грудью, а потом запустила руки брату под китель, осторожно, боясь помешать, размещая их на солнечном сплетении.

— Дуреха! — прошипел пилот. Прямая передача силы

считалась крайне опасным делом и для донора и для получателя. Обычно ее практиковали только целители, потому что только жизнь передавалась без проблем. Для любой другой стихии риск отторжения, грозящий откатом обеим сторонам, повышался в зависимости от вида. А тут — воздух! Второй по капризности! Сволочнее его в этом плане была только земля.

«Они же родственники!» — дошло до Шамана, когда спустя молитву, прочитанную с закрытыми глазами, две фигуры по-прежнему остались сцепленными. Лина продержалась почти двадцать минут — куда больше, чем надеялся Алексей. Обессилено сползавшую по спине брата девушку, он рывком вынес из еще более расширившегося круга бушующей магии.

Рывок совершил не он один: подобно сестре Михаил прильнул к Егору, делясь родственным резервом.

Пробежка с грузом не прошла даром — недолеченного Шамана повело вбок. И он бы упал, если бы не поддержавшие его кистеневцы, также заворожено смотрящие на графа.