Небо остается нашим

Над Новороссийским заливом справа по борту неожиданно появился силуэт самолета. На развороте их атаковал фашистский истребитель. Мелькнула вспышка. Не успела Ира передать об этом летчице, как в кабине Носаль разорвался огненный шар. На какое-то мгновение Каширину ослепило, а через секунду она увидела, что голова Дуси безжизненно упала на плечо. Самолет накренился, потерял высоту и стремительно понесся навстречу земле. Неимоверным усилием Ире удалось вывести машину в горизонтальное положение. Она развернула У-2 курсом на свой аэродром. Тело Дуси сползало вниз и давило на ручку управления. Вести машину становилось все труднее. Но Каширина не растерялась. Одной рукой (откуда только взялись силы) она сдвинула тело мертвой подруги и облегчила управление машиной.

А тут, как назло, с земли яростно ударили зенитки. Появились пробоины в фюзеляже, на стабилизаторе, плоскостях. Но все обошлось благополучно. Едва прекратили огонь зенитки, началась болтанка в воздухе. Она отнимала последние силы. А ведь еще предстояла посадка. Первая самостоятельная посадка в ночных условиях. Долго кружила Каширина над полем, пока удалось приземлиться. Перед самой посадкой, когда самолет на мгновение завис в воздухе, Ира не выдержала и, чтобы дать отдых онемевшей руке, на секунду перестала поддерживать тело Дуси. Это едва не привело к беде. Мертвая летчица чуть соскользнула с сиденья, и ноги ее на миг уперлись в педали. К счастью, колеса уже дробно застучали по земле. А вскоре, натужно чихнув несколько раз, заглох мотор — кончилось горючее.

Так ушла от нас одна из лучших летчиц Дуся Носаль. Она погибла во время своего 354-го боевого вылета. Евдокии Носаль первой в нашем полку было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Иру Каширину за проявленное в полете мужество наградили орденом Красного Знамени.

Мы похоронили Дусю в станице Пашковской, там, где уже покоился прах Полины Макагон, Лиды Свистуновой, Юли Пашковой. Стоял теплый апрельский день, изумрудная зелень садов, вымытая дождем, переливалась под лучами солнца. И на могильном холмике лежали цветы, которые Дуся так любила…

* * *

Наступил последний день апреля. Утром на общем построении полка майор Бершанская зачитала первомайский поздравительный приказ, а затем сообщила, что командир дивизии генерал-майор Д. Д. Попов прибудет вручать гвардейские значки и ордена. Задолго до его приезда девчата вычистили и наутюжили свою форму, подшили свежие подворотнички, до блеска начистили сапоги.

День выдался по-настоящему праздничный, солнечный, теплый. Над ослепительно яркими шапками цветущих садов стлалась голубоватая дымка утренних испарений. Пышная южная природа щедро одаривала нас всем, чего мы были лишены в ненастные месяцы: обилием тепла, яркими красками, светом, благоухающим запахом пробужденной земли.

И понятно, что в тот день никому не сиделось в комнатах. Как только привели себя в порядок, все высыпали в сад, возбужденные, счастливые, прохаживались между деревьями, весело переговаривались, перебрасывались шутками.

Такова уж, видно, беспечная молодость. Совсем недавно многие девушки выполняли исключительно опасные полеты, и с наступлением темноты им снова предстояло отправиться навстречу опасности. Но в тот час об этом никто не вспоминал.

Наконец приехал командир дивизии. Ирина Ракобольская построила полк. Генерал Попов произнес небольшую речь и начал вручать значки «Гвардия». Первыми получили их Бершанская и парторг полка Мария Рунт. Затем Дмитрий Дмитриевич пошел вдоль строя. Пожимая каждой руку, он произносил: «Поздравляю» — и приветливо улыбался. Многим вместе со значками Попов вручал боевые ордена. Второй орден получили Сима Амосова, Надя Попова, Дина Никулина и еще многие летчицы, штурманы, техники, вооруженцы, политработники. Моему штурману Ольге Клюевой вручили высокую награду — орден Красного Знамени.

Первое мая решили отметить по-боевому: в ночь накануне праздника совершить максимум вылетов. Действовали по сосредоточению вражеских войск северо-восточнее Верхнего Адагуна. Попутно разбрасывали листовки в занятых противником населенных пунктах.

Фашисты попытались сорвать нашу бомбежку. В эту ночь они не жалели снарядов и поставили перед самолетами сплошную стену заградительного зенитного огня. В дополнение ко всему они подняли против нас истребители.

Но, несмотря ни на что, У-2, хотя и с большими трудностями, прорывались через заслоны и наносили гитлеровцам ощутимый урон.

Во время одного из полетов наш с Клюевой самолет также подвергся нападению вражеского истребителя.

Обычно в воздухе, пока все оставалось спокойным, мы со штурманом постоянно переговаривались. Не знаю, может, это отвлекало от мрачных мыслей, а может, просто помогало коротать время. В тот раз Клюева затянула наш гвардейский марш, я подхватила. Так мы и летели, беспечно напевая. И вдруг слух мой резанул торопливый крик Ольги:

— Маринка! Быстрее жми вниз! Фашист догоняет.