Небо падает

Но на сей раз шефа их разведки Саяк Кана решили со счетов не сбрасывать – таков был приказ генерала Ивановича, который, когда Земятин и Римо сели в самолет, понял, что вся ответственность теперь на нем. Он не стремился к соблюдению внешней формы, его волновало дело. Он стремился к тому, чтобы все в этом опасном и непредсказуемом мире работало на русских. В этом был секрет славы Земятина. Теперь это понял и генерал Иванович.

Поэтому Земятин рассказал ему о том, что американцы обнаружили установку на своей собственной территории и о том, что русские ракеты нацелены на Америку и готовы к действию. К действию без дополнительного приказа, просто в назначенное время. Иванович почти физически ощущал, как Третья мировая начала свой отсчет времени. Но он не впадал в панику. Он думал. А когда корейцы похвастались, что прикончили самого де Лиона, Иванович принял на себя дерзкое неожиданное решение.

Он помнил Кана по его визиту в Москву. Его единственными слабостями были сигареты и комплекс неполноценности, который он успешно скрывал. У Северной Кореи не было причин расправляться с западноевропейскими врагами русских, но Иванович немедленно понял суть дела. Иванович не стал смеяться над тем, что корейцы полезли не в свое дело, а послал поздравление самому Ким Ир Сену и попросил совета в организации работы внешней разведки.

Иванович добился того, что в его страну позвонили из Северной Кореи. Саяк Кан немедленно оказался у аппарата в советском посольстве (это на свой риск организовал Иванович). Теперь, наученный Земятиным он понимал, что почет в своей собственной стране вещь неважная, особенно ясно это стало после того, как американский зверюга лично изуродовал все советское правительство.

Иванович, говоривший с некогда покорно-почтительным Саяк Каном, держал всю страну в своей ладони.

– Мы поражены вашими действиями и ищем вашей защиты, – сказал Иванович. – Вы – подлинный вождь социалистического лагеря.

– Я прожил жизнь, чтобы дождаться этих слов, – сказал Кан. Голос его дрогнул. От избытка чувств? Но это было больше похоже на страх.

– Мы столько раз не могли справиться с нашей проблемой в Западной Европе, что отнесли ее к разряду неразрешимых. А вы решили ее.

– Теперь вы можете убедиться, что мы – великий народ.

– Тяжела ноша великих народов. Мы вынуждены послать одного из наших вождей с самым страшным убийцей, которого только можно представить, в Америку, чтобы обезвредить оружие, которое может уничтожить весь восточный мир, – сказал Иванович, играя на том, что Россия частично находится в Азии.

– Мы не только можем поймать любого американского убийцу, мы можем уничтожить его, как букашку, – сказал Кан. Потом он откашлялся – он нервничал.

– Есть человек, которого мы должны были убить, – сказал Иванович. – И не смогли. Но сделать это надо обязательно. Америка играет против нас серьезную игру, и мы проигрываем.

Чуть ли не запинаясь, Кан спросил, что это за игра. Иванович рассказал ему об установке около Бостона, в северо-восточном штате Массачусетс. Он также дал Кану описание американского монстра и человека, которого надо было спасти. Россия хотела, чтобы установка была обезврежена, американец убит, а русский по имени Земятин доставлен в Москву по возможности в целости и сохранности.

– Мы можем это сделать. Все это мы можем сделать.

– Но делать это надо сейчас. Ваши специалисты должны немедленно направиться туда.

– Отлично. Сейчас у меня все равно нет времени. Благодарность выразите Корее, потому что меня здесь не будет.

– С вами все в порядке?

– Я должен построить дверь, через которую не сможет проникнуть даже само солнце. И дверь эта – смерть. Так я смогу его победить.

Иванович не стал вдаваться в подробности. Он поблагодарил северокорейского шефа разведки, а потом попытался связаться с самолетом, на котором летел Земятин, чтобы известить его. В американце должно было быть слабое место. Судя по сообщениям из посольства в Париже, директор СВВР был убит именно так, как убивал своих жертв американец.

С огнем надо бороться огнем.

* * *

Кан не чувствовал ни рук, ни ног, ни даже дыхания. Отлично, подумал он. Мне повезло. Я успел вовремя.

Он приказал известить Мастера Синанджу о своем местонахождении. Кан прятался уже много дней, пытаясь вычислить, что же может предпринять его страна. Он знал, что он уже мертвец. И принимал это. Но как его страна могла бы использовать его смерть? И тут русские подсказали ему способ использовать жизнь, которая должна скоро закончиться.

Чиун понял, кто и почему выкрал сокровища Синанджу.

Во время их последней встречи он сказал Кану:

– Ты, пхеньянская собака. Сокровище будет возвращено Дому Синанджу. Я буду сидеть здесь и получу его. С пхеньянскими собаками я возиться не буду.

Кан не возражал. Он поклонился и вышел, после чего предупредил Пожизненного Президента и посоветовал ему не возвращаться в страну, пока все не утрясется. Он не стал спрашивать у Мастера Синанджу, как тот догадался, кто украл сокровище. Он решил использовать ту дверь, которую не открыть даже Чиуну и другим Мастерам Синанджу.