Небо падает

Врач что-то резко выкрикнул — что именно, Хэнсон так и не понял, ибо уже погружался в забытье. Он попытался припомнить слова медсестры — что-то о времени, когда он был жив, — можно подумать, так уж давно он умер… Нить мысли ускользала от него. Последний стремительный жест девушки — и его веки смежились, запахи перестали терзать нос, все звуки растворились в тишине. Один раз он почувствовал легкий укол — похоже, ему начали делать переливание. И вновь он оказался пленником своего сознания, наедине с воспоминаниями. По большей части они относились к последнему дню его жизни. Казалось, он заново проживает эти минуты и часы, и даже мысли были те же самые, что и тогда.

Вначале он увидел лицо своего дяди, искаженное злорадной усмешкой. Его дяде, Дэвиду Арнольду Хэнсону, с внешностью повезло: все женщины сходили с ума от его мужественной красоты, все мужчины втайне мечтали в него перевоплотиться. Но в данный момент он показался Дэйву отвратительным злым демоном, специально посланным, чтобы его, Дэйва, мучить. Запрокинув голову, дядя зашелся мерзким хохотом, в тесном кабинете затряслись стены.

— Значит, твоя милашка пишет, что ваша прощальная вечеринка не прошла для нее даром? — торжествующе взревел он. — И ты притащился сообщить мне о своем честном, благородном решении? Ладно, племянничек, ладно, дорогуша, ты поступишь честно-благородно. Ты будешь верен контракту, который подписали мы с тобой.

— Но… — попытался возразить Дэйв.

— Но если ты вздумал его нарушить — перечитай-ка текст. Пока не отработаешь со мной весь год, тебе не причитается ни цента. Так написано — и так будет, — дядя помедлил, выжидая, пока Дэйв до конца осознает услышанное. Он наслаждался всем этим спектаклем и не торопился его закончить. — А насколько мне известно, Дэйв, у тебя не осталось денег даже до Саскатчевана. Валяй, катись — а я уж постараюсь, чтобы ты нигде не нашел работы. Я сестре обещал, что сделаю из тебя настоящего мужчину, и разрази меня гром, если ты не станешь мужчиной. А по закону Хэнсона, это значит: не удирать домой, поджав хвост, если какая-то безмозглая девчонка задумала тебя окрутить. Елки-моталки, да в твоем возрасте я уже…

Остальное Дэйв пропустил мимо ушей. Задыхаясь от бессильного гнева, он выбежал из дядиного кабинета и, спотыкаясь и дрожа, направился было обратно в барак компьютерщиков. Затем, окончательно рассвирепев, сошел с тропинки и зашагал совсем в другую сторону. К чертям собачьим и работу эту, и дядю! Он двинет в город и там — и там сделает то, что сам решил!

Однако — и это было самое ужасное — заявление дяди Дэвида, что Дэйв может распрощаться с мечтой о трудоустройстве, следовало воспринять всерьез. Дэвид Арнольд Хэнсон был из тех, с кем лучше не ссориться. Ни один человек на свете не сумел бы отстоять проект сооружения громадной стены-отражателя вдоль всей Северной Канады — ради улучшения климата в Америке. Но дядя Дэвид сумел. И никто на свете — даже располагая ресурсами двенадцати государств — не смог бы осуществить этот невероятный план. Тем не менее Дэвид построил стену — и она себя оправдала. По личным наблюдениям Дэйва, последняя зима в Чикаго явно свидетельствовала о правоте его дядюшки.

Как почти все жители земного шара, Дэйв преклонялся перед своим гениальным дядей. Он немедленно согласился на предложение работать в его команде. И вскоре жутко разочаровался. В Чикаго дела у него шли вообще-то неплохо. Конечно, ремонтом компьютеров много денег не зашибешь, но работа Дэйву нравилась — и удавалась. Кроме того, у него была Берта. Конечно, не кинозвезда… Зато она обладала вполне симпатичной внешностью и недюжинными кулинарными способностями. Чего еще желать тридцатилетнему мужчине, который всю жизнь был тощим застенчивым коротышкой с рекламных картинок «До применения нашего чудодейственного тренажера\курса лечения»?

Но вот пришло письмо от дяди с приглашением занять место инженера по ремонту компьютеров на очередной стройке — с тройным окладом. О романтике и божественных юных индианках в письме не было ни слова — но Дэйв сам все это довообразил. К тому же деньги ему требовались — раз уж жениться на Берте, надо и домом обзаводиться, — а жизнь на свежем воздухе, среди природы вообще ужасно укрепляет здоровье.