Небо в шоколаде

– Ну конечно, конечно! – Леня поднял руки, капитулируя перед порядочностью и ответственностью своей собеседницы. – Это не так уж срочно. Я приду в четверг. Как вы работаете?

– С четырнадцати до семнадцати.

Леня еще раз улыбнулся девушке и покинул кабинет.

А примерно через полчаса, незадолго до окончания приема, на свое рабочее место возвратилась Аглая Михайловна – полная представительная дама с темно-каштановыми волосами, уложенными в сложную прическу, служившую лет пятнадцать-двадцать назад отличительной чертой сотрудниц советского партийно-хозяйственного аппарата.

– Ой, Аглая Михайловна! – воскликнула при ее появлении юная сотрудница. – А я думала, вы сегодня не придете, а то сказала бы этому мужчине, чтобы он вас дождался.

– Какому мужчине? – механически переспросила Аглая Михайловна, занятая собственными мыслями.

– Приходил человек, просил данные о семье Ильиных-Остроградских, а вы ведь уже подбирали эти документы в архиве. Ну, я ему сказала, чтобы он пришел в следующий четверг.

– Ильиных-Остроградских? – Аглая Михайловна заметно напряглась. – А что за мужчина?

– Ну, такой… – девушка мучительно подбирала в своем небогатом лексиконе описание для Маркиза, – симпатичный, но немолодой…

Дождавшись, когда юная сотрудница, собрав вещи и одевшись, упорхнула в неизвестном направлении, Аглая Михайловна набрала некий телефонный номер, дождалась ответа и быстро негромко проговорила:

– Еще один человек интересовался той семьей… ну, вы меня понимаете, я не хочу называть фамилию… нет, я сама его не видела, с ним разговаривала моя сотрудница, сказала только, что это немолодой мужчина. Он придет за справкой в четверг… хорошо, как только он появится, я вам позвоню.

Открыв дверь квартиры, Маркиз в ужасе замер на пороге. Квартира носила недвусмысленные следы грубого, наглого непрофессионального обыска! По всей прихожей были разбросаны ботинки, тапки, обрывки туалетной бумаги, сапожные и платяные щетки, Лолины шарфы и Ленины галстуки.

– Лола! – в ужасе крикнул Маркиз.

Ответом ему было молчание. Он рысью обежал квартиру. В комнатах царил еще более дикий разгром. На полу валялись книги, журналы, разорванные в клочья газеты, сброшенные с тумбочки Лолины духи и косметические кремы. По явной нарочитости учиненного разгрома можно было сделать вывод, что незваные гости ничего не искали – они просто громили квартиру, чтобы запугать ее обитателей…

Но главное – куда подевалась Лола? Неужели ее снова похитили, как похищали уже не раз в процессе их опасной работы?!

Леня почувствовал, как сжимаются его кулаки, как в душе поднимается темная волна ярости. За Лолу он готов был на все! Тем более что ему ужасно надоело с ней возиться.

Маркиз вошел в кухню. Здесь тоже все было перевернуто вверх дном: кафельный пол покрывали сугробы из муки и барханы рассыпанных круп, банки и кастрюли валялись под ногами…

Но тут-то Леня и застал виновников всего этого содома, погромщиков, превративших уютную обжитую квартиру в филиал районного дурдома накануне Дня независимости сексуальных меньшинств.

Посреди кухни сидел Пу И, растрепанный и покрытый слоем муки. Маленькие глазки тезки китайского императора горели радостью и торжеством. В зубах он сжимал обрывок вышивки – все, что осталось от диванной подушечки, которую Лола подкладывала в корзинку, где песик спал в свободное от попрошайничества и мелкого хулиганства время.

– Пу И, мерзавец! – воскликнул Леня, обуянный праведным гневом. – Неужели это ты в одиночку сумел устроить в квартире такой погром?!

Пу И попытался придать себе невинный вид, что ему совершенно не удалось, и бросил вороватый взгляд на холодильник. Взгляд этот отчетливо и недвусмысленно говорил:

«Почему же в одиночку? У меня был сообщник!»

Леня повернулся в направлении этого взгляда и увидел на холодильнике Аскольда. Кот застыл, заметив хозяина, как каменное изваяние, но вид он при этом имел чрезвычайно шкодный, и, присмотревшись к нему, Леня увидел в когтях у котяры свой собственный любимый итальянский шелковый галстук ручной работы, превратившийся в изодранную тряпку.

– И ты, Аскольд! Ах вы, злодеи! – Леня не знал, злиться ему или смеяться. – Спелись! Сговорились, изверги, за моей спиной! А вы знаете, что за деяние, совершенное в группе, полагается больший срок?!

Звери всячески изображали свою полную невиновность и непричастность к погрому, но улики были столь очевидны, что ни о каком оправдательном приговоре не могло быть и речи.

В дверях квартиры заскрежетал ключ. Леня ринулся в прихожую, чтобы предупредить Лолу и спасти ее от неминуемого шока при виде того, во что превратили квартиру четвероногие погромщики.

Но Лола уже стояла на пороге, в ужасе оглядывая следы бесчинств.

– И где ты, интересно, ходишь? – бросился к ней Маркиз. – Тебе велено сидеть дома и поправляться. Ведь ты только что была тяжело больна! А теперь шляешься по морозу! Дождешься, что будет рецидив! Сидела бы спокойно в тепле и стерегла своего негодяя!

– А что случилось? – Лола размотала длинный шарф и с изумлением осмотрелась.